Перед Вами электронная версия
книги А. Штейнзальца "Взгляд".
Подробнее об издании этой книги и возможности ее приобретения – здесь.
Ивритское слово хет - лишь один из
множества синонимов, передающих разные оттенки понятия грех в библейской и раввинской
литературе. Ведь еврейская письменность, начиная с Танаха (прежде всего, книг
пророков) и кончая современной литературой на темы морали и разнообразными комментариями,
полна обличений всевозможных грехов и увещеваний в адрес тех, кто их совершает.
Вместе с тем само понятие грех до сих пор не имеет всеобъемлющего разъяснения.
Несмотря на многочисленные определения, данные грехам, совершенным в различных
областях жизни, и вопреки суровым инвективам, направленным против грешников
и их деяний, это понятие не стало объектом особого исследования. Более того:
рассмотрение понятия грех (а в значительной мере и понятия зло) расценивалось
как нечто заведомо бессмысленное. Дело в том, что в грехе видели изнанку заповеди,
ее негативное отображение, не признавая за ним автономного бытия и самостоятельной
сущности. В этой связи для иудаизма весьма характерно разделение человеческой
деятельности, как и всей совокупности заповедей, на две категории: исполнение
предписаний и соблюдение запретов. И в ѓалахическом, и в теологическом смысле
грех - это нарушение или отрицание заповеди. Ведь и тогда, когда речь идет не
о запретах, а о заповедях, побуждающих к действию, грех также выражается в отрицании
Закона - в отказе от исполнения предписанного.
В большинстве еврейских источников, несмотря
на все различия между ними, мы найдем лишь негативное определение понятия грех.
Зло всегда только изнанка добра. Пустота и бесплодность зла очевидны, злое деяние
воспринимается как напрасная растрата сил. Зло хаотично, суетно и бесперспективно.
Долг человека - не только самому идти путями
праведности, но и помогать другим встать на них, причем речь идет даже не о
моральной ответственности за это, а о юридической. Общество тоже обязано следить
за поведением своих членов, пресекая зло и поощряя добро. Ведь грешник - угроза
благополучию всего народа, более того: самому существованию мира. И, несмотря
на все это, грех не представляет никакого интереса для изучения. Поэтому, например,
мудрецы, исследовавшие положительные душевные свойства, ничего не говорят об
отрицательных. Последние получают какое-то освещение лишь как частность, когда
речь идет о соблюдении заповедей, но не более того. Конечно, мудрецы определяют
такие понятия, как зависть, тщеславие, лень, гордыня. Однако все душевные наклонности
существуют объективно, и их квалификация в качестве добрых или злых зависит
исключительно от того, как они проявляются в окружающем мире в каждом конкретном
случае. Поэтому нравственную оценку тому или иному человеческому качеству можно
дать только тогда, когда уже известно, к каким последствиям привело его раскрытие
в поступке. Например, в Танахе мы встречаем рассказы о поступках, обычно имеющих
отрицательную коннотацию, в таком контексте, где они предстают положительными,
и наоборот. Поэтому в моралистической литературе внимание сосредоточено на теоретическом
аспекте правильного пути, на убеждении людей и разъяснении им того, как следует
творить добро и каким образом человек восходит по ступеням праведности или милосердия.
В то же время там почти
не освещена тема греха. Из еврейских источников мы мало что узнаем о психологии
и мотивации грешника. Правда, некоторые темные стороны человеческой натуры находят
объяснение в общем пессимистическом взгляде на человеческую природу. О том,
что зло в сердце человека - с юности его..., говорится уже в первой книге Пятикнижия
- Брейшит (8:21), и с тех пор мало что изменилось. Но поскольку зло не обладает
автономным существованием, его живучесть невозможно объяснить некой врожденной
склонностью человека к извращению своего естества. Аномалия питается самыми
разными причинами, но проистекают они не из объективного природного зла, а из
субъективной человеческой слабости. Борьба тела и духа, к которой часто стараются
свести объяснение внутреннего конфликта, вовсе не есть борьба добра и зла. В
этой борьбе сиюминутные желания и стремления, требующие немедленного удовлетворения,
сталкиваются с более разумным и полным видением мира, в котором главную роль
играют интересы будущего. Иными словами, сиюминутное борется с вечным или удовольствие
- с целесообразностью. Грех можно рассматривать как помрачение разума, заставляющее
человека забыть о своем долге, о своих истинных интересах ради минутного увлечения.
Об этом сказано: Не согрешит человек, пока не обуяла его глупость. А глупость
чревата ошибкой или добровольным заблуждением, приводящим к греху. Злой умысел
и даже открытое неповиновение проистекают из-за ошибки, неправильной оценки
происходящего.
Такое понимание греха не ведет к всепрощенчеству,
но позволяет по-новому понять смысл наказания, постигающего грешника, независимо
от того, исходит оно от Б-га или от общества. Небесная кара - не месть. С определенной
точки зрения ее можно рассматривать как естественное следствие извращения или
ошибки. Протест против законов, управляющих мирозданием, стремление исказить
их вредят лишь самому безумцу, затеявшему безнадежную борьбу. Столь же бесплодна
и попытка не считаться с заповедями. Наказание, налагаемое обществом, призвано
исправить допущенное грешником искажение, и неважно, идет ли речь об
исправлении мира, которому согрешивший нанес ущерб, или об исправлении его собственной
души. Таким образом, пафос морального служения состоит не столько в актуализации
свободы выбора, когда перед лицом зла человек избирает добро, сколько в углублении
самосознания, ибо чем осознаннее наше поведение, тем труднее греху сбить нас
с пути. Истинный обличитель пороков (подобно пророку в первоначальном понимании
этой миссии) - тот, чьи глаза открыты, чье духовное зрение проникает глубже,
чем у других людей. Он призван помочь им увидеть то, что открыто ему, и, воспитывая,
пробуждать в людях более глубокое и полное осознание происходящего, осознание
своих поступков и их последствий.