ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Двести лет врозь

Александр Фейгин

Вышел из печати второй том исследования Солженицына «Двести лет вместе». Я шел по Новому Арбату, а продавцы выкладывали стопки книг на прилавки. «Купите, вам эта книга необходима», — крикнул мне вслед продавец. Я остановился и полюбопытствовал: «А почему она именно мне необходима?» — «Как же, вы ведь еврей», — последовал ответ. «Да, — сказал я. — Но наш срок в России кончился, двести лет истекли, стоит ли вспоминать?» Сказал — и ужаснулся: это ведь как в Египте. Всего десять лет разницы. Десять лет недодержали нас здесь в рабстве, зато кирпичей мы им больше налепили и крови они нашей больше пролили.

Так я купил эту книгу. Разочарование было тяжелым. Я был готов к хлесткому, как Александр Исаевич умеет, ядовитому, но прочно документированному антисемитскому анализу истории российского еврейства. А книга оказалась пресной, мелкой, тривиальной и даже не антисемитской — просто никакой, как говорит нынешняя российская молодежь. Есть, разумеется, перлы, как им не быть. Например, «погром был обоюдным». Видимо от слова «юде», то есть обоим юде досталось. Или «Евреи в России от начала имели ту личную свободу, которой предстояло еще 80 лет не иметь российским крестьянам». Умри, лучше не скажешь!

Но за эти искорки тупости я к классику не в претензии: они-то книгу и спасают от ничтожности и скукотищи. Грустно другое: вооруженный допуском к любым материалам, окруженный ратью помощников-архивариусов, автор не удосужился поискать источники более оригинальные, нежели энциклопедии и книги с полок читального зала. Ни один источник на еврейском языке (идиш или иврите) не цитируется. Вся летописная еврейская литература (пинкасы, публицистика, нравоучительные сочинения) осталась за полями книги. Ну ладно, не читает Солженицын по-еврейски и ни одного переводчика не нашел (Прокофьев, видимо, был на даче). Но русские источники тоже ограничены тривиальным кругом литературы, зацитированной до дыр нашими же, еврейскими, историками от Греца до Этингера.

Поэтому так смешно было мне читать рецензию в газете «Завтра» (29/398): «...цитаты из сотен источников составляют не менее двух третей книги... одна точнее другой, источники — из самых весомых». Но не только текст страдает бледной немочью: само название не может не вызвать смех. Какие там двести лет?! А раньше евреи в России не жили? А в древнем Киеве Жидовских ворот (и, кстати, погромов) не было? А Крым? А территории, которые Солженицын, разумеется, включает в пределы империи (Кавказ, скажем), где евреи жили и два тысячелетия назад? Особенно забавляет слово «вместе», вынесенное в заглавие. Это русские-то с евреями жили «вместе»?! Да двести лет назад из тысячи евреев даже двух русскоговорящих вряд ли удалось бы найти. И сто лет назад два народа жили рядом и ничего друг о друге не знали. Правильно было бы назвать книгу о русско-еврейских отношениях «Тысячелетие рядом, семьдесят лет вместе». Именно семьдесят лет советской власти характеризовались ассимиляцией и обрусением евреев.

Вот об этом «вместе» и стоило бы поговорить. Именно поэтому после первого тома все так ждали второй, негласно объявленный главным. Но Александр Исаевич, кажется, сделал все, чтобы второй блин вышел не меньшим комом, чем первый. Вряд ли стоило беспокоить читателя, чтобы сообщить ему столь тривиальную идею: годы активной ассимиляции евреев, годы советской власти, нанесли непоправимый урон всем народам России. А глубже копнуть? А глубже снова было лень, снова остались за пределами досягаемости еврейские источники, самиздат, хасидские архивы, документы еврейских партий до их уничтожения...

Двести ли лет, больше ли — срок свой мы в России отмотали, народ проснулся и тронулся в путь; почти все уже поняли, что история евреев в России окончена. Сейчас надо осмыслить то, что ушло безвозвратно. Русским предстоит сделать свои выводы, нам — свои. Пословица «В гостях хорошо, а дома лучше» лжива: верно, что дома лучше, а зачин врет, ничего хорошего на чужбине нет. Это важно понять отъезжающим и колеблющимся. А вот немногим остающимся стоит помнить, что жизнь «вместе» с народами мира опасна и евреям, и народам, особенно если «вместе» понимать по Солженицыну. Большинство евреев из России мы уже вывели, но многие из них, оказавшись в Израиле, с открытым ртом ждут благовестия от Солженицына, как барской милости. В наши дни, как и в дни исхода из Египта, «легче вывести человека из рабства, чем рабство из человека». Скоро ли российское рабство покинет наши души?


ВОПРОСЫ К РАВВИНУ

Верно ли, что обрезание было введено потому, что оно полезно для здоровья,
или есть более глубокое толкование этого еврейского обряда?

Хотя обрезание действительно является полезным с точки зрения гигиены, еврейская традиция ни в коей мере не считает это соображение основным в исполнении заповеди брит мила, ведь сказано: «Заповеди Торы даны не для выгоды».

Об обрезании, как знаке союза (на иврите -брит) между Всевышним и человеком впервые рассказывается в книге «Брейшит» (17:9-14). Б-г заключает союз с Аврагамом, и обрезание выступает в качестве символа этого союза. Именно поэтому еще одно из названий обряда брит мила - брит Аврагам. После Синайского Откровения эта заповедь стала обязательной для каждого еврея мужского пола. Обрезание обязаны делать и те, кто становится частью еврейского народа, принимая иудаизм, - герим. По мнению Рамбама, обрезание символизирует подчинение чувственного начала разуму - необходимое условие исполнения обязательств, принятых при заключении союза с Творцом (именно поэтому операция совершается на том самом органе, посредством которого чувственность и проявляется).

Наряду с пасхальным жертвоприношением обрезание является предписывающей заповедью, за сознательное пренебрежение которой следует наказание -карет - отторжение души от ее источника, что приводит к тяжелейшим последствиям в материальном мире:преждевременной смерти, прекращению рода и т.д.


ХАСИДСКИЕ ПРИТЧИ И РАССКАЗЫ

ОТ УСТ - К СЕРДЦУ

Две лавки соседствовали на главной улице Кобрина, обе принадлежали евреям, и торговали там одинаковыми товарами по одной и той же цене. Но хозяин одной из них только и знал, что считать убытки, а во второй торговля шла бойко.

— Что делать, Ребе? — спросил торговец-неудачник у раби Мойше, Кобринского Ребе.

— Все дело в зависти. В тот день, когда ты скажешь: «Слава Б-гу, моему соседу сопутствует удача в торговле», — ты вернешься домой с прибылью.

— Что толку в словах, сказать-то я могу что угодно, но как справиться с завистью в сердце?

— Именно с помощью слова можно очистить мысль и чувство, — ответил Ребе. — Сказано в главе «Ницавим»: «...на устах твоих и в сердце твоем, чтобы исполнить...» Сначала измени к лучшему слова, это поможет очистить мысли и исправить дела.

ПОПОВСКАЯ КЛЯЧА

В местечке Красно, неподалеку от Витебска, жил извозчик Гецл. Довелось ему однажды везти с железнодорожной станции в далекую деревню приходского священника. Поездка длилась не один час, и поп успел порядочно надоесть балагуле, всю дорогу уговаривая его креститься. Вначале аргументы носили «теологический» характер: священник доказывал, что христианство — истина в последней инстанции. Но Гецл молчал и только погонял коней да смотрел на дорогу. Под конец поездки поп даже предложил ему изрядную сумму денег, если тот согласится креститься.

— Все ясно! — ответил балагула. — Отец мой, тоже балагула, учил меня в детстве: если когда-нибудь предложит тебе другой извозчик обменяться конями, да еще предложит доплатить, знай что его конь не стоит ломаного гроша.

КАКОЙ ИЗ ШМУЭЛЕЙ ВЫШЕ

Между Йом-Кипуром и праздником Суккот — одна из важнейших дат хасидского календаря: тринадцатое тишрея, йорцайт (годовщина смерти) четвертого Ребе Любавичской династии, раби Шмуэля, Могараша.

Когда третий Любавичский Ребе Менахем-Мендл, которого называли Цемах-Цедек, дал новорожденному имя Шмуэль, члены семьи и ученики Ребе были очень удивлены: в роду Цемах-Цедека не было никого, кто носил бы это имя. Один из сыновей Ребе спросил отца за трапезой:

— В честь кого назван брат? — и добавил шепотом. — Не в честь ли пророка Шмуэля?

— Я назвал его в честь водоноса Шмуэля, по слову мудрецов наших: «Живущий плодами тяжелого труда — выше набожного», — ответил Цемах-Цедек.

НЕ ПРОПУСТИТЬ СВАДЬБУ

Талмуд уподобляет наш мир свадебному застолью. По-разному толковали мудрецы эти слова.

Вот притча, рассказанная раби Иче-Меиром из Гуры:

— Один еврей приехал из местечка в Варшаву. Остановился в гостинице и решил подремать, отдохнуть. Проснулся от шума и музыки. «Свадьба!» — объяснил хозяин гостиницы. Веселье не стихло ни назавтра, ни через неделю. «Странная свадьба, сколько дней они собираются гулять?» — спросил гость. «Эх, ты, деревенщина! — ответил хозяин. — Здесь у нас банкетный зал, каждый вечер свадьба, но женихи и невесты-то разные».

— Так и этот мир, — заключил Ребе. — Каждое мгновение полно неограниченных возможностей, но тот, кто пропустил свой день, свою «свадьбу», больше не будет женихом.

ЗЕМЛЯ ИЗРАИЛЯ

Однажды раби Иехезкель из Казимежа посетил шадар (посланник общин Святой земли).

— Может быть ты объяснишь мне, почему Святую землю называют Страной Израиля, она ведь была дарована еще отцу и деду Яакова-Исраэля? Почему мы не называем ее землей Аврагама или Ицхака?

— Если бы ее называли Страной Аврагама, то потомки его старшего сына Ишмаэля — арабы — предъявили бы на нее права. Если бы ее называли Страной Ицхака, то потомки его сына Эйсава — христиане — считали бы ее своей. Но весь мир называет ее Страной Израиля, признавая наши безусловные права на наследие Яакова.

ТОПОР

Однажды Бешт велел своему ученику раби Вольфу Кицесу выучить то, о чем надо размышлять во время исполнения заповеди трубить в шофар. Раби Вольф все старательно выучил и даже записал на листке бумаги с тем, чтобы, трубя, не ошибиться. Записи он аккуратно спрятал в карман.

Когда пришло время трубить, оказалось, что бумажка куда-то запропастилась, а вспомнить раби Вульфу ничего не удалось. (Говорят, что тут не обошлось без Бешта.)

Расплакался раби Вульф и в отчаянии протрубил так, как сумел. Потом говорил ему Ребе:

— В царском дворце — множество покоев, на каждой двери сложный замок, который можно открыть только одним определенным ключом. Но топор - лучший из ключей, он открывает любой замок. Чего стоят все изощренные премудрости по сравнению с искренне сокрушенным сердцем?


СОБЫТИЯ

«Образы традиции»

10 июня этого года в стенах Института изучения иудаизма открылась выставка израильских фотохудожников и персональная экспозиция фоторабот сотрудника Института Натана Брусовани. Выставка израильских фотохудожников, посвященная образам еврейской традиции, — явление знаковое. В России, где долгие годы иудаизм подвергался преследованиям, осталось очень мало фотографий, отражающих еврейскую жизнь. Но даже не это главное. Главное то, что в нашей стране еще никто и никогда не пытался уловить дух еврейства с помощью фотообъектива. Кроме того, попытка выразить его средствами этого искусства — задача уже сама по себе необычайно смелая и трудная. Существуют ли вообще изобразительные средства, способные адекватно отразить прекрасный мир идей еврейства?

Оказывается, существуют. Выясняется, что обыкновенные ритуальные принадлежности — тфилин, свечи в серебряных подсвечниках, молитвенные покрывала, бокалы для кидуша, а также книги Торы, лежащие на столе рядом с праздничными яствами, — способны говорить, если только уметь их слушать. В работах фотохудожников Марка Дашейна, Евгения Зильбера, Юрия Розенфельда, Давида Идана и многих других еврейская традиция представляется перечисленными предметами в разных комбинациях. Все это чем-то напоминает голландскую живопись семнадцатого столетия: натюрморты не только имеют эстетическую ценность, но и несут в себе скрытый философский смысл. Мир вещей и мир идей идут рука об руку. За каждым предметом стоит жизнь человека, специфическая еврейская жизнь, а все вместе — это вера и традиция народа Израиля. Бутылка с молоком,банка с медом,свечи, гранат — символы Святой Земли; осененные вечностью пустынные и гористые пейзажи Израиля, неизменные с библейских времен. Незримое присутствие Творца одухотворяет предметы и пейзажи. (см. фотоработы этой выставки здесь).

Черно-белые фотографии Натана Брусовани периода 1980-х гг. отличаются от иных представленных на выставке работ прежде всего тем, что на них всегда изображены люди. Творчество Натана Брусовани предельно индивидуально, хотя его работы столь же символичны, как и фотографии остальных мастеров. Родившийся в России, он с 1987 года живет в Иерусалиме. На выставке представлены как его работы 1980-х гг., сделанные им еще в СССР, так и фотографии израильского периода.

Работы Брусовани советского времени отражают уникальную эпоху в жизни еврейства СССР: последние годы советского режима и начало перестройки — период, когда запреты уже отходили в прошлое, но возрождение только начиналось, — годы перелома. Религиозное еврейство продолжало оставаться специфической средой, причастность к которой давала людям ощущение законной гордости тем, что они не только выжили, но и сохранили свое человеческое и еврейское достоинство. По словам мастера, это время стало для него отправной точкой исканий, тем камертоном, по которому он выверял мелодию своей судьбы. Потому что позже, когда иудаизм и все связанное с еврейством вышли из тени, волна популяризации еврейской культуры и ценностей в какой-то степени «размыла» то особое поколение людей, которое долгие годы противостояли сокрушительной силе советской власти и идеологии. Тем более что во многом это уже было уходящее поколение — «поколение стариков». Натана Брусовани можно назвать свидетелем и летописцем той недавней эпохи.

«Несуществующая свадьба», «Его ктуба — советский паспорт», портрет пожилой женщины с подписью «Всю жизнь она прожила в России», человек, укутанный в ивритские буквы — «Одетый в несмываемые знаки родного языка», — все эти работы объединены горечью и болью еврейского сердца, жалеющего свой народ, судьба которого в российском изгнании была столь трагичной. Однако мироощущение мастера ни в коей мере нельзя назвать пессимистичным. Даже работы той поры исполнены радости и веры в то, что у еврейского народа есть будущее, несмотря на все беды: танец на празднестве, еврейские женщины, мужчины в ритуальных одеяниях, одухотворенные лица, снятые крупным планом, влюбленные, закрытые полупрозрачной тканью... Для многих снимков характерен оригинальный художественный прием: на человеческих фигурах проступают еврейские буквы — символ того, что наш народ несет на себе несмываемую печать вечной избранности.

Будто в подтверждение последней мысли, основная тема израильского периода в творчестве Брусовани — это возвращение народа к своим корням: прохожий, целующий мезузу, талит, словно выплывающий из моря, еврей, трубящий в шофар, снова талит — в лучах солнца на фоне израильских гор... Натан Брусовани, как и многие фотохудожники нашего времени, использует в своей работе компьютерные технологии. Но подход его к этой проблеме существенно отличается от общепринятого. В разговоре с автором этих строк он сказал: — То, что называется компьютерной обработкой, стало в последнее время чуть ли не ругательным понятием. Я действительно ее использую, но пытаюсь делать это так, чтобы она помогла мне как можно полнее выразить свою индивидуальность. Фотография изначально предполагает точную передачу изображаемого, и в этом — ее самая большая проблема: она связывает руки мастера. Фотоискусство диаметрально противоположно тому, что обычно подразумевается под свободным творческим процессом, — живописец, к примеру, создает картину вручную, всецело опираясь на свое умение владеть кистью или карандашом. Это разные миры. Я всегда видел свою задачу в том, чтобы максимально раскрепоститься в изначально заданных рамках. Компьютеры — это освобождение от технических ограничений, но и с ними не все так просто. Если провести аналогию между компьютером и мясорубкой, то качество конечного продукта в нашем случае зависит прежде всего от качества заложенного в компьютер «мяса». Поэтому я прежде всего ищу сложные и противоречивые ситуации, выбираю архаичные черно-белые негативы, — именно то, что, как считается, меньше всего подходит для компьютерной обработки. Для меня же именно в них содержится самый сильный эмоциональный заряд. Иными словами, крылатое выражение «дело техники» здесь никак не может быть применимо. Наше искусство — дело рук человеческих. Просмотрев все работы Натана Брусовани, видишь, что ему удалось реализовать свой замысел: эти фотографии в большинстве своем столь же художественны, сколь и произведения настоящей живописи. (см. фотоработы Н. Брусовани здесь).

Что же касается детского дома № 48, воспитанники которого побывали на вернисаже в Институте изучения иудаизма в СНГ, то с ними у работников института сложились теплые, дружеские отношения. Они завязались полгода назад, когда 8 декабря 2002 года Институт провел в московском зале «Россия» благотворительный концерт, средства от которого были направлены в детские дома Москвы, в том числе и в этот.

Раввин Адин Штейнзальц вручил детям, пришедшим на выставку, подарки — фотоаппарат, альбом с работами Натана Брусовани и книги, изданные Институтом. Раввин пожелал им свободы в самовыражении, доброго отношения к другим людям, и выразил надежду на то, что воспитанники детдома запечатлеют на фотопленке все самое хорошее, что они увидят в жизни.

Директор детского дома №48 Виктор Яковлевич Пушнин поблагодарил раввина Штейнзальца и всех сотрудников института. Он заметил, что коллектив его подопечных многонационален,есть в нем и евреи, и очень важно, чтобы все дети учились взаимопониманию, терпимости и любви к людям, независимо от их национальной и религиозной принадлежности. В современном обществе, сказал В. Пушнин, это высшая и наитруднейшая задача. В заключение он выразил надежду на скорейшее установление мира на Земле Израиля.

В самом начале вечера выступил — и блестяще! — еврейский хор «Хасидская капелла» под управлением Александра Цалюка. Еврейская литургическая музыка, еврейские, русские, итальянские и грузинские народные песни надолго останутся в памяти собравшихся. Интересно, что сам А. Цалюк, осмотревший выставку перед началом концерта, был потрясен, когда неожиданно увидел среди ее экспонатов фотопортрет своего деда.

Раввин Адин Штейнзальц произнес небольшую речь в жанре короткого философского эссе. Разумеется, посвящена она была фотографии. Он говорил о взаимовлиянии этого искусства и живописи, о том, что с распространением фотографии необходимость точно передавать пропорции и стремиться к реалистичности изображения в живописи исчезла, поскольку фотография создана именно с целью точного отображения действительности. Вместе с тем, по его словам, фотография вслед за живописью начала отходить от реализма. Особенно помогли этому компьютерные технологии, безгранично расширившие возможности фотохудожников. Фотография, как и живопись, в наше время погружается в мир чувств, размытых цветов и экспрессии. Были на вернисаже, конечно, и работы послабее, о которых раввин Штейнзальц очень точно сказал, что они «оставляют во рту привкус сахарина». Но общий уровень представленного, в сочетании с теплой атмосферой, создавшейся в результате приобщения к настоящему искусству, сделал этот вечер для многих незабываемым.

А. Грейзбард

Вернуться


ПРИ ПОДДЕРЖКЕ ФОНДА ПИНКУСА
ПО РАЗВИТИЮ ЕВРЕЙСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ДИАСПОРЕ, ИЗРАИЛЬ