ДОМ НА НАБЕРЕЖНОЙ

ЛЕКЦИИ, СЕМИНАР, ОБРЕЗАНИЕ

Давид Левин

Весенний приезд в Москву раввина Адина Штейнзальца, как всегда, ознаменовался взрывом активности в московской штаб-квартире Института изучения иудаизма в СНГ — доме на Гончарной набережной.

Адин Штейнзальц трижды встречался здесь с москвичами. Он прочел лекцию о рае и аде — в перспективном плане вопрос для всех актуальный, а потому вызвавший повышенный интерес. Эта лекция была адресована всем желающим. Две прочих предназначались для специализированных аудиторий. Одна из них — слепые и слабовидящие. С ними он говорил о том, что духовная и физическая слепота не имеют ничего общего, и приводил примеры из жизни еврейских мудрецов всех поколений.

Месяцем ранее клуб творческой интеллигенции «Ковчег» впервые пришвартовался у дома на набережной. Раввин прочел тогда лекцию «Иудаизм и современность». Лекции Адина Штейнзальца обычно производят сильное впечатление. Не стала исключением и эта. Руководство клуба обратилось к раввину с просьбой проводить такого рода встречи на регулярной основе. Раввин согласился. И вот — состоялась вторая встреча. Разговор с «ковчеговцами» (или «ковчежниками»?) носил филологический характер: речь шла о словах, точнее, о смысле слов, которые мы повторяем всю жизнь, порой особенно не задумываясь. Фактически этот разговор стал генеральной репетицией презентации книги раввина «Простые слова», состоявшейся пару дней спустя в Доме ученых.

К приезду Адина Штейнзальца был приурочен очередной двухдневный семинар активистов еврейских общин, на сей раз посвященный приближающемуся Песаху. Участники приехали сюда из 14 городов средней России: из Брянска, Владимира, Воронежа, Кинешмы, Костромы, Курска, Липецка, Новгорода, Орла, Пензы, Рыбинска, Смоленска, Твери, Тулы. Были и московские участники. В первый день семинаристы могли с утра до вечера наслаждаться общением с Адином Штейнзальцем. Во второй день им была предложена разнообразная лекторская программа. Ишая Гиссер хорошо знаком участникам проектов института Штейнзальца. Собственно говоря, он и весь первый день был на подмостках, правда, в качестве переводчика, — теперь он выступил уже как лектор. Он обучал народ законам и обычаям праздника. Меир Сайтанов давно уже работает в еврейском образовании, но в институте Штейнзальца в качестве преподавателя выступает впервые. Он дебютировал здесь с лекцией «История и философия «Пасхальной агады».

Третьим в этой хорошей компании был Моше Навон — докторант кафедры библеистики Еврейского университета в Иерусалиме. Воспользовавшись его пребыванием в Москве, где он читал курс лекций в Центре истории еврейской цивилизации (ЦИЕЦ) при Институте стран Азии и Африки, руководство института Штейнзальца предложило ему принять участие в семинаре, и он охотно согласился. Его тема — «Песах — праздник свободы». Дом на Гончарной набережной — это не только место лекций и семинаров. Он становится и семейным местом в непосредственном и узком смысле слова. Семья Елены Липман и Артура Клемперта отмечала здесь большое семейное торжество — обрезание первенца Элиши, названного в честь прадеда и в честь пророка. На торжество пришло несколько десятков человек: родственники, друзья, сослуживцы. Один из дедов Элиши, Семен Липман, — директор известной еврейской школы. Сандаком Элиши стал Зеев Вагнер — заместитель главного редактора Российской еврейской энциклопедии. Все было торжественно и в то же время по-домашнему мило. После церемонии гостей ждало праздничное застолье. Как всегда в таких случаях, говорились речи. Несколько слов сказал и Адин Штейнзальц. И начал он с тоста — благо вино было уже разлито. «Какая разница между русскими и грузинами? Русские пьют, чтобы забыть, грузины — чтобы вспомнить. Мы же пьем не только, чтобы вспомнить, но и чтобы поразмыслить о будущем. С точки зрения рационализма наш обычай обрезания младенца может показаться странным: казалось бы, пусть вырастет и примет сознательное решение, обрезаться ему или нет. С какой стати родители лишают его самостоятельного выбора? Однако наш Союз со Всевышним не имеет отношения к рационализму. Рождаясь евреем, человек уже в силу самого этого факта берет на себя обязательство верности Всевышнему. В знак этого Союза он отдает частицу своей плоти и проливает каплю крови. Кровь в нашей традиции связана с душой. Таким образом, это символ того, что он будет служить Всевышнему душою и телом». Естественно, приехав в Москву, раввин не ограничивал себя стенами института. Помимо упомянутой уже презентации в Доме ученых он съездил пообщаться со школьниками в «Мигдал ор» и прочел лекцию в израильском посольстве — наконец-то переводчик ему не понадобился.


КЛАССИЧЕСКИЕ КОММЕНТАРИИ

Каждую неделю в синагоге читается определенная часть Торы, называемая недельным разделом. За год полностью прочитывается вся Тора. Каждый недельный раздел имеет название, совпадающее с первыми ключевыми словами раздела (в частности, это может быть и одно слово).

Понятно, что газетные возможности крайне сужены. Дать хоть сколько-нибудь систематический комментарий даже и небольшому отрывку — невозможно. Поэтому приведенные здесь фрагменты еврейских классических комментариев следует рассматривать лишь как указание на многогранность текста Торы и приглашение к пристальному чтению. Перевод и подбор комментариев — Д. Софронов, консультант и редактор — И. Гиссер.


ТАЗРИА

«Человек, на теле которого появится опухоль, или лишай, или пятно...» (13:2).

В предшествующих поколениях святость души человеческой была так велика, что грех отторгался ею, как бы выталкиваясь наружу; душа могла вывести слабые силы нечистоты на материальный уровень. Так возникала нега цараат — проказа — индикатор духовной чистоты человека. В наших поколениях подобного наказания быть не может, духовные силы святости столь слабы, а нечистота столь велика, что о подобной диагностике «инфекционных заболеваний» человеческой души нельзя и мечтать (Альшейх).

МЕЦОРА

«И возьмет коэн одного барана, и принесет его в повинную жертву, и возьмет лог масла, и приподнимет их в знак посвящения Б-гу» (14:12).

Почему прокаженный обязан принести повинную жертву? Эта жертва приносится, как правило, за профанацию святынь, храмового имущества и т.д.; иудаизм дает таким грехам достаточно суровую оценку, уподобляя их богохульству. Наказанием же за злоязычие и гордыню была страшная болезнь — проказа. Но и оба эти прегрешения содержат в себе некий аспект отступничества по отношению к Б-гу. Злословящий распространяет сплетни и клевету, словно полагая, что Всевышний не услышит его слов, сказанных в частной беседе; недаром сказали еврейские мудрецы: «Всякий, кто скрытно грешит, словно отрицает Б-га».
А о гордеце Святой, благословен Он, говорит: «Мы — он и Я — не можем сосуществовать в этом мире». Сказано было Узияу, царю Иудеи: «.. .и не будет тебе почета от Б-га Всесильного». И разгневался Узияу — а в руке у него кадильница для воскурения; когда разгневался он на священников, проказа появилась на лбу его...» («Диврей а-ямим II», 26:18,19). За свою гордость он рассматривался Творцом как отступник, — и поэтому стал «прокаженным до дня смерти своей» (там же, 26:21) (Сфорани).

АХАРЕЙ

«И не исторгнет страна вас, когда вы оскверните ее, как исторгла она народ, бывший до вас» (18:28).

«Вас», т.е. евреев, она не исторгнет навек, как все другие народы, жившие на ней ранее, даже если Израиль погрязнет в самых страшных грехах. Евреи будут продолжать жить на ней и... нести свое наказание. Чужака, который непристойно ведет себя в стенах твоего дома, можно попросту спустить с лестницы, а вот нерадивого сына не изгоняют из семьи. Его наказывают до тех пор, пока он не возьмется за ум («Авней-азаль»).

КДОШИМ

«...И люби ближнего своего, как себя самого, ибо Я — Б-г» (19:18).

Б-г поступает с человеком подобно тому, как тот ведет себя по отношению к окружающим. Слова «...Г-сподь — тень для тебя...» («Теилим», 121:5) Бааль-Шем-Тов истолковал следующим образом: «Точно так же как тень следует по пятам за человеком, повторяя его движения, так и Всевышний повторяет его поступки, но уже по отношению к нему самому» («Милин хадитин»).

«Дабы знали поколения ваши, что в шатрах поселил Я сынов Израиля, когда вывел их из страны египетской...» (23:43).

Рабейну Яаков бен Ашер задает следующий вопрос: почему шалаши делают не в нисане, в том месяце, когда сыны Израиля вышли из Египта, а в месяце тишрей?
Мудрецы говорят, что человек совершает грех лишь в том случае, когда им овладевает «дух глупости». Но на протяжении года каждый человек грешит в той или иной степени. Следовательно, его нельзя рассматривать как разумного в полном смысле этого слова. Именно по этой причине он не может в полной мере исполнять заповедь о шалашах. Лишь по прошествии Рош а-шана и Иом-Кипура, когда человек очищается от грехов и искупает их, он способен вновь обрести чистоту сознания. Поэтому данный период времени более всего подходит для заповеди о шалаше.

БЕАР

«...Вы же пришельцы и жители у Меня» (букв, «со Мной»)(25:23).

Между Всевышним и народом Израиля существует постоянная связь, которую аллегорически можно изобразить как взаимоотношения «пришелец — житель». Пришелец — пришлый, не местный человек; житель — тот, кто находится в этом месте постоянно. Если евреи помнят о том, что человеческое существование в материальном мире скоротечно, и рассматривают себя в качестве «пришельцев» в нем, тогда Всевышний постоянно пребывает в их среде, являясь для них «жителем». Однако если евреи полагают, что они «жители», прочно обосновавшиеся в дольнем мире, Он для них — «пришелец» («Оэль Яаков»).

БЕХУКОТАЙ

«И Я пойду наперекор им, и уведу их в страну врагов их, и тогда покорится непокорное сердце их, и тогда искупят они вину свою» (26:41).

В предыдущем стихе было сказано так: «Тогда признаются они в провинности своей и в провинности отцов их...» Здесь же только: «...тогда искупят они вину свою». Но почему ничего не говорится о вине отцов?
До тех пор, пока евреи ссылаются на «вину отцов их», — словно жалуясь на дурную наследственность, напоминая Г-споду о том, что отцы также виновны в их грехах, — их покаяние неискренне. Говоря так, они пытаются снять с себя ответственность и, кривя душой, не хотят признать собственную вину. Поэтому Г-сподь говорит: «И Я пойду наперекор им...» — буду наказывать и испытывать их до тех пор, пока они не смирятся, перестав перекладывать вину на отцов и раскаявшись («Бина ле-итим»).


РАЗГОВОРЫ С РАВВИНОМ

В ФАНТОМНОМ МИРЕ

«Здесь» меня пинали ногами — «там» три ангела будут подавать мне пальто

Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика

— Однажды один еврейский торговец отправился зимой в далекую поездку. Была метель, кони сбились с пути, он целый день не ел, замерз, натерпелся страху. Наконец ночью въехал в незнакомое местечко. Во всех домах темно, только в одном горит свеча — раввин читает Тору. Раввин принял торговца, накормил, обогрел, выпили. И тут у них состоялся такой разговор.

Торговец. Видишь, какая у меня собачья жизнь!

Раввин. Ну а прибыль-то?

Торговец. Какая прибыль! Еле концы с концами свожу, хорошо хоть дети накормлены — одна надежда, что за эти муки получу я награду на небесах.

Раввин. Послушай, ты с утра до вечера в трудах, терпишь лишения, из кожи лезешь вон, чтобы заработать, и при всем при том заработок твой ничтожен, но ведь для той, небесной, жизни ты пальцем о палец не ударил и никаких лишений не претерпел — так с чего же ты взял, что «там» твой заработок будет больше?

— Я бы не назвал слова раввина утешительными.

— Раввин полагал, что его гость нуждается не в утешении, а в назидании.

— Ясное дело, последнее слово остается за назиданием. Это очень удобно. Купец лишается возможности изложить свое понимание. Как бы очевидно, что ответить ему решительно нечего, что он ошеломлен неожиданно свалившейся ему на голову истиной и будет размышлять о ней в своем долгом и трудном пути по заснеженному жизненному полю. Вопрос «с чего же ты взял?» оказывается риторическим.

— Насколько я понимаю, вам хотелось бы ответить на этот вопрос вместо купца.

Первый. Купец вовсе не считае — Скажем так: я могу попытаться. Позиция купца не может быть интерпретирована однозначно. Я могу предложить два варианта. т, что небесная жизнь требует каких-то специальных трудов — они универсальны: что нужно «здесь», нужно и «там». Он берет на себя определенные обязательства и, выполняя их, получает за это положенную плату: сейчас лишь мизерный аванс (хорошо, он готов подождать), основная плата полагается после смерти.

— А второй вариант?

— Купец полагает, что страдания «здесь» и награда «там» жестко увязаны. Они находятся как бы в противофазе: плюс в земном существовании — минус в посмертном, и наоборот. Вот что мог сказать купец, а может быть, и еще что-нибудь, если бы в вашей притче с одинокой свечой истины во мраке жизненной ночи не была предусмотрительно поставлена точка.

— Насчет жизненных трудов. Ведь и ворона трудится: добывает корм, строит гнездо, высиживает птенцов, защищает их, учит летать. Все эти труды — необходимые условия ее существования, однако они не дают ей ни малейшего шанса для будущей жизни.

— Вы полагаете, ворона лишена будущей жизни?

— Несомненно. А что, жалко ворону?

— Да нет, зачем ей, ведь небесная жизнь была обеспечена ей и в посюстороннем существовании.

— У вороны, как, впрочем, и у человека, есть животная душа, не имеющая потенции бессмертия. Но у человека есть, сверх того, еще бессмертная божественная душа, которая дает ему возможность посмертного существования.

Между тем купец из притчи живет, как ворона, с поправкой на интеллектуальную развитость. Почему же тогда у него должно быть перед вороной какое-то преимущество? Раввин в своем разговоре с торговцем апеллирует к специфически человеческим возможностям собеседника — к тому, что отличает его от зверей и птиц.

Что же касается небесных наград за земные страдания, то это действительно популярная и в высшей степени утешительная теория: чем хуже «здесь», тем лучше «там»; «здесь» я несчастен, унижен и оскорблен, зато «там» с лихвой получу все то, чего был лишен «здесь»; «здесь» меня пинали ногами — «там» три ангела будут подавать мне пальто; «здесь» я болен — «там» здоров; «здесь» я полное ничтожество — «там» сижу на златом крыльце в бриллиантовом венце.

— Понятно: кто был ничем, тот станет всем. Но три ангела на одно пальто — явный перебор. Мне кажется, хватило бы и одного.

— Зато почет какой! Эта теория может, конечно, согревать несчастного человека, но в конце концов ему придется убедиться в ее иллюзорности. Если ты ложишься спать, как собака, ты не проснешься, как лев. Наоборот, правда, бывает.

— Хорошо. Легли спать. И проснулись без тела. И что дальше?

— Дальше выясняется, что душа свободна от телесных ограничений, но совершенно не представляет, как ей в этих условиях жить. И начинает жить своим прошлым. Это можно сравнить со сном, в котором вы ходите на работу, пытаетесь разрешить любовные коллизии или сделать политическую карьеру. Еврейская мистика называет это «фантомным миром».

— Напрашивается аналогия с фантомными болями.

— Да, состояния очень похожи. Ноги нет, но она болит, ноет, чешется. Человек умер, но не понимает этого, застревает в фантомном мире. Души праведников могут моментально проскочить это тягостное состояние. Души, не готовые к бестелесному существованию, могут пребывать там бесконечно долго. Пока не проснутся.

— Так, может статься, многие только мнят себя живыми, а на самом деле пребывают в фантомном мире? Может быть, и наш разговор там происходит?

— Очень может быть. В земном мире избавиться от иллюзий трудно, в фантомном — еще трудней. И в том, и в другом случае нужна воля проснуться.

— Значит, наш торговец может веками путешествовать по иллюзорным заснеженным полям, претерпевая фантомные лишения в бессмысленной надежде на будущие награды?

— Ну, раввин все-таки прояснил ему ситуацию.


ПРИ ПОДДЕРЖКЕ ФОНДА ПИНКУСА
ПО РАЗВИТИЮ ЕВРЕЙСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ДИАСПОРЕ, ИЗРАИЛЬ

Профильная система шуко schuco светопрозрачные системы.