ПРОБУДИТЕСЬ, СПЯЩИЕ!

Начало месяца тишрей — это не просто начало нового месяца — это новый виток в многотысячелетнем цикле с повторяющимися из года в год праздниками: Рош га-Шана и Йом Киппур, Суккот и Симхат Тора, Ханука и Пурим, Песах и Шавуот и с венчающей каждую неделю святой Субботой. Каждый прожитый год — это, с одной стороны, обновление и продвижение вперед, а с другой, — повторение и усвоение уроков прошлого. Конечно, для тех, кто готов обновляться, двигаться вперед и учиться. Рош га-Шана — время подведения итогов, раскаяния в вольных и невольных грехах и решимости более их не совершать. К покаянию призывает звук шофара (бараньего рога). В Торе Рош га-Шана назван «днем трубления» и «трубным торжеством». Трубление в шофар — кульминация праздника.

Вот как описывает Рамбам воздействие шофара на человека: «Пробудятся спящие и встрепенутся дремлющие, чтобы внимательно исследовать дела свои и оценить их, и повернуться к раскаянию, и возвратиться к Создателю, да будет Он благословен; ибо они забыли об истине и в круговороте дел своих заблудились в пустом и тщетном, которое не поможет им и не спасет их. И теперь пусть взглянут они на душу свою и внимательно посмотрят на поступки свои, и пусть оставит каждый из них дорогу злую и и намерения недобрые, и пусть повернется к Б-гу и к добру». Пророк Амос говорит: «Когда услышит народ голос шофара, разве может он не убояться?!».

Однако сокрушение о грехах и страх перед судом не набрасывают черное покрывало на праздник: Рош га-Шана, несмотря на свою наполненность покаянием, полон радостных надежд. Вот что говорится об этом в Талмуде:
«И этим отличаемся мы от других народов. Принято в мире, что человек, ожидающий суда, надевает траурные одежды и облачается в черное, ... ибо не знает он, каков будет приговор суда. Иначе в Израиле: надевают праздничные одежды и облачаются в белое, и едят, и пьют, и радуются».

Традиционное пожелание в день Рош га-Шана: «Ле-шана това текатейв в-тиха-тейм» («На добрый год да будешь ты подписан и записан»). Пожелание это связано с надеждой на запись в Книгу Жизни. Во время праздничной трапезы в момент благословения обмакивают хлеб не в соль (как обычно), а в мед. Съедают яблоко и произносят:
«Да будет воля Его даровать нам год добрый и сладкий!».

ВРЕМЯ, НАПОЛНЕННОЕ ТОРОЙ

Михаил Горелик

Человеку. находящемуся внутри культурного мира и не подвергающего свою включенность рефлексии, фундаментальные категории этого мира представляются самоочевидными: возникает иллюзия, что иначе и быть не может, что так воспринимают мир «все». Все это очень внятно продемонстрировал бум с приятным слуху названием «миллениум». Загадочность термина сама по себе придала ему некий мистический флер. Однако эмоциональный подъем, связанный с числом 2000, актуален лишь для европейского мира — имеется в виду, естественно, не географическое, а культурное определение. В еврейском календаре вообще новый год первого января не наступает — смена годов происходит осенью. Да и круглую дату следует ожидать не скоро — в свои права входит 5761 год. В отличие от европейского понимания времени, на еврейской исторической оси нет точки кардинального деления: «до» и «после». Точка отсчета — сотворение мира — абсолютна: никакое «до» невозможно. Именно в еврейском мире возникает идея линейного целенаправленного, а потому и наполненного смыслом, исторического времени, имеющего начало и конец. Эта идея была впоследствии воспринята христианством.

Для еврейской культуры характерно постоянное внимание к историческому времени, насыщенность временем, сознание своего исторического опыта. Все это в значительной мере определяется длительностью и особенностями исторического существования народа. Один современный мыслитель тонко заметил, что «евреи Восточной Европы жили больше во времени, чем в пространстве». В существенных чертах это относится и к евреям иных стран и времен. В Библии содержатся модели структурирования исторического времени, выделения его качественных и последовательно сменяющих друг друга этапов. Правда, в отличие от современной историософской рефлексии, эти модели строятся не посредством абстрактных терминов, но как образные картины. Классический пример — книга пророка Даниила, в которой последовательность «царств» дана как последовательность фантастических зверей, но последнее слово принадлежит не зверю, но Б-гу.

Такой библейский стиль мышления сохраняется в еврейском мире на протяжении многих веков. На пасхальном седере поется веселая детская песенка «Хад Гадья» («Один козленок»). Песенка достаточно поздняя. Она датируется, кажется, XVI веком. В ней всемирная история описывается, или, лучше сказать, представляется, борьбой животных и стихий («царств», как говорят комментаторы). Как и у Даниила, последнюю точку ставит Б-г — победоносный финал исторической драмы.

В Мишне — базовой части Талмуда, завершенной в начале III века, — описывается цепочка передачи Устной Торы — знания, полученного Моисеем свыше вместе с Письменной Торой (первые пять книг Библии), но в отличие от последней, не зафиксированной и передающейся устно. Каждое звено этой цепочки соответствует определенной исторической эпохе, периоду, этапу. Моисей передал это знание Иисусу Навину, тот — старейшинам, те — пророкам и так далее вплоть до фиксации этой концепции в Мишне. В последующей традиции, уже после завершения Талмуда (VI в.), цепочка, описанная в Мишне. была продолжена. Тут интересно и достойно внимания, что структура истории определяется вовсе не тем, что принято обычно считать великими историческими событиями, но этапами комментирования и передачи знания. Я опускаю в этой цепочке промежуточные звенья и перехожу сразу к двум последним историческим этапам. Это эпоха «первых» и эпоха «последних» законоучителей.

«Первые» охватывают период с XI по XVI век, вторые с XVI века по сей день. Таким образом, эпоха «последних», современность, наше «сейчас» — начинается в XVI веке. Я не зря назвал текст «Хад Гадьи» поздним — в рамках этой концепции он действительно возник совсем недавно. Что еще важно с точки зрения понимания времени? Как «устроен» Талмуд? Это по существу стенограмма дискуссий мудрецов на протяжении нескольких столетий. В тексте говорится: такой-то рабби сказал так-то, другой рабби сказал так-то, причем носители этих мнений могут быть разделены веками. Хотя фактически в каждый момент времени дискутируют конкретные люди, они как бы вовлекают в свою дискуссию своих близких и дальних предшественников — с точки зрения читателя, все они оказываются участниками одного семинара, одного круглого стола и, соответственно, как бы современниками. Теперь, что происходит в сегодняшней иешиве? Люди обсуждают представленную в соответствующем трактате тему. Они обмениваются мнениями и становятся участниками той самой дискуссии, в которой вместе с ними участвуют (в каком-то смысле на равных) и мудрецы Талмуда, и последующие комментаторы четырнадцати веков — время спрессовывается: все они оказываются в актуальном настоящем. Каждый день еврей, погруженный в традицию, должен прочитывать соответствующий этому дню фрагмент Торы. За год прочитывается весь корпус. Таким образом, герои Торы сопровождают человека каждодневно всю жизнь, они становятся интегральной частью современности, а описанные в Торе ситуации — архетипами его собственной жизни. Есть библейский рассказ — жертвоприношение Исаака, — который вообще полностью прочитывается каждый день на утренней молитве и становится таким образом суперактуальным и современным.

Это вхождение Торы в современность с особенной остротой переживается в точке праздничного времени. В Песах участник седера не просто вспоминает об исходе из Египта — это (так требует традиция) происходит сейчас с ним самим. Точно так же праздник Дарования Торы — не только воспоминание о Синайском откровении: «дарование» адресовано каждому человеком здесь и сейчас и имеет характер определяющего жизнь императива.

Каждую неделю в синагоге читается определенная часть Торы, называемая недельным разделом. За год полностью прочитывается вся Тора. Каждый недельный раздел имеет название, совпадающее с первыми ключевыми словами раздела (в частности, это может быть и одно слово).

Понятно, что газетные возможности крайне сужены. Дать хоть сколько-нибудь систематический комментарий даже и небольшому отрывку — невозможно. Поэтому приведенные здесь фрагменты еврейских классических комментариев следует рассматривать лишь как указание на многогранность текста Торы и приглашение к пристальному чтению. Перевод и подбор комментариев — Д. Софронов, консультант и редактор — И. Гиссер.

ТАВО

«...Слушай, Израиль! Сегодня ты стал народом Б-га, Всесильного [Г-спода] твоего» (27:9)

Когда евреи становятся народом? Когда живут на Святой Земле? Когда свободно владеют своим языком? Когда поют еврейские песни или получают перед Песахом посылочку от руководства местной общины? А может быть, когда открывают очередной «еврейский центр культуры»? Согласно приведенному стиху ни один из этих ответов не верен. «Сегодня» — то есть в день, когда Израиль принял на себя клятву исполнять заповеди Торы, он «стал народом». (Раби Шим-шон-Рефаэль Гирш)

«И сбудутся на тебе все благословения эти, и настигнут тебя, если будешь исполнять волю Б-га, Всесильного [Г-спода] твоего» (28:2)

Иногда ищешь спасения от того, что несет тебе благо, не подозревая об этом, и силу непонимания. Но как бы упорно ты ни пытался скрыться, рано или поздно «все благословения эти настигнут тебя». О чем, собственно и просил псалмопевец: «Пусть только благо и милость преследуют меня все дни жизни моей...» («Тегилим», 23:6) — пусть преследуют, даже если я не знаю о том. что это — благо и милость. («Шаар бат рабим»)

«За то, что не служил ты Б-гу, Всесильному [Г-споду] твоему, радуясь...» (28:47)

Нет более тяжкого греха, чем тот, когда еврей не только не служит Б-гу, но и радуется своему отступи и честву. (Хасидские источники)

НИЦАВИМ

«Вы стоите сегодня все пред Б-гом, Всесильным [Г-сподом] вашим: главы колен ваших, старейшины ваши и надсмотрщики ваши, каждый человек в Израиле» (29:9)

Еврей часто недооценивает собственные силы. Особенно это ощутимо в те моменты, когда от него требуется вступить в священную битву народа Израиля — с духовной безграмотностью, с ассимиляцией и забвением традиции. Он говорит себе: «Кто я такой? Я — маленький человек; пусть борются раввины, посланники Любавичского Ребе, координаторы Сохнута или общинные активисты, наконец». А зря! Нас не только мобилизовали ради этой священной битвы, но и заставили принять присягу — всех без исключения. Отказываться от участия в ней — не скромность, а дезертирство! («Боцина де-негора»)

«Смотри, предложил я тебе сегодня жизнь и добро, и смерть и зло» (30:15)

В главе «Ръэ» было сказано так: «Смотри, Я предлагаю вам сегодня благословение и проклятие» (11:26). В чем же разница? Теперь, когда раскаяние вменено в заповедь, несоизмеримо возросла ответственность, возлагаемая на еврея, и поэтому упрямое нежелание вернуться на путь Торы, к Творцу, становится для него непростительной провинностью, куда более тяжкой, чем совершенный по слабости натуры грех. Ведь грех приносит «проклятие», а непокорность воле Творца — «смерть». Поэтому далее Тора (30:19) не приказывает, а советует: «...Избери же жизнь...». Не лучше ли нам последовать этому совету? («Мешех хохма»).

ВАЕЛЕХ

«И пошел Моше, и говорил это, [обращаясь] ко всему Израилю» (31:1)

Почему не сказано, куда пошел Моше? Мудрецы учат: «ко всему Израилю» — к каждому еврею. В каждом еврее, во всех поколениях, есть хотя бы маленькая искорка души величайшего учителя и пророка — Моше. Поэтому и сказано далее: «...и никто не знает место погребения его до сего дня» (34:6) — поскольку оно на самом деле в сердце каждого из нас. (Из хасидских источников)

«А теперь запишите себе песнь эту, и научи ей сынов Израиля, вложи ее в уста их, дабы была мне песнь эта свидетельством о сынах Израиля» (31:19)

Не думайте, что заповедь написания свитка Торы считается исполненной, в то время как ваши дети, которых вы отдаете в нееврейские школы, не знают, как ее читать. Свиток Торы нужен, чтобы «научить ей сынов Израиля, вложить в уста их», а не для того, чтобы он как дорогостоящий амулет пылился в синагогальном ковчеге! («Ав-ней-азал»)

ГААЗИНУ

«Польется как дождь Учение Мое...» (32:2)

Почему слова Торы уподоблены дождю? Когда идет дождь, в первый момент мы не замечаем его влияния на окружающий нас мир. Но стоит солнечным лучам пробиться через толщу облаков — и вся природа вокруг оживает. Слушая слова Торы, мы можем не испытывать при этом особого энтузиазма, не чувствовать душевного подъема. Однако они, войдя в еврейское сердце, рано или поздно окажут свое благотворное влияние. (Раби Симха-Бунем из Пшисхи)

«...Пойми годы всех поколений...» (32:7)

В каждом поколении на землю с Небес спускается новое понимание Торы, открываются новые, доселе неизведанные ее пласты, соответствующие запросам живущих в это время евреев и их способности к постижению Учения. («Хидушей-га-Рим»)

«...Берег его как зеницу ока своего» (32:10)

Зрачок впускает в глаз свет и дает человеку возможность воспринимать объекты внешнего мира. Точно так же, как мы оберегаем «зеницу ока своего» от физических повреждений, мы должны беречь глаза от лицезрения всего запрещенного, чтобы не осквернять душу. (Из еврейских источников)

«ЧЕЛОВЕК О ДВУХ ГОЛОВАХ»

— В глазах многих людей, религия — дело исключительно серьезное, тут не до смеха, улыбка здесь совершенно неуместна.

— Религия — действительно дело серьезное: это чистая правда. Что же касается улыбки, то она может быть и вполне уместна: человек живет в мире, а здесь есть над чем улыбнуться и над чем посмеяться.

— В человеческой жизни — это понятно, а вот как это отразилось в Библии, в Талмуде, и отразилось ли вообще?

— Отразилось и очень многообразно. Причем в Библии и в Талмуде совершенно по-разному.

— Вы не могли бы привести какой-нибудь пример?

— Пожалуйста. Вот типичный пример из Библии — Исайя высмеивает создателей идолов. Пророк говорит: смотрите, одно и то же дерево идет и на растопку костра для приготовления обеда, и для изготовления идола. Человек молится тому же полену, которое его греет; он кланяется ему и говорит: «Спаси меня, ибо ты бог мой».

— В псалмах есть та же тема. Там говорится об идолах, что это всего лишь золотые поделки — у них есть руки, но они им ни к чему, есть ноги, да только они не ходат.

— Я же говорю, это типичный пример. А вот история из Талмуда. Там рассказывается об одном из участников дискуссий, который любил задавать каверзные вопросы. Однажды обсуждался вопрос, что делать с найденным птенцом голубя. Если птенец найден в радиусе пятидесяти локтей от голубятни, его следует отдать владельцу, если дальше — можно взять себе. И тогда этот насмешник спросил: а что если птенец одной ногой стоит в радиусе пятидесяти локтей, а другой ногой но ту сторону? А еще как-то он спросил: если у человека две головы, на какую из них накладывать тфилин?

— И на какую же, интересно?

— Задавшему вопрос тут же предложили покинуть собрание, и вопрос остался без ответа.

Я думаю, эти примеры хорошо демонстрируют принципиальную разницу между Библией и Талмудом. Разница в том, над кем смеются и как смеются. Пророк обращается к публике и высмеивает чужих, участник талмудической дискуссии обращается к коллегам и подсмеивается над своими. Юмор в Талмуде — юмор в семейном кругу, улыбка, предполагающая любовь, шутка, переключающая внимание во время дискуссии. Сарказм пророка — инструмент его миссии, его смех — высмеивание того, что пророку отвратительно, с чем он борется, его смех всегда «против», его смех — огонь на поражение. В своей частной жизни пророк мог и улыбнуться, и пошутить просто так, безо всякой сверхзадачи, однако это не могло попасть в книги, поскольку не имело отношения к делу. Юмор законоучителей Талмуда совершенно иной, и к нему совершенно иное отношение. Вопрос о двухголовом человеке абсурден, но методологически очень типичен для талмудических дискуссий.

— Однако задавшего этот вопрос выгнали, определив таким образом подобный юмор как совершенно неприемлемый.

— Верно, его выгнали, однако гораздо более важно то, что сама ситуация была признана достойной того, чтобы быть зафиксированной, благодаря чему мы с вами ее сейчас и обсуждаем. Уважение и даже восхищение достоинствами человека в еврейской традиции прекрасно уживаются с улыбкой. В Талмуде говорится об одном мудреце, что это был маленький человечек с огромным животом и необычайно большими зубами. О другом сообщается, что его живот был столь велик, что под ним свободно могли пройти два быка. Недостатки присущи всем людям, и великие люди вовсе не составляют исключения. Наша традиция не идеализирует праведника, о его недостатках говорится так же, как и о его достоинствах. Это относится и к Библии, и к Талмуду. О забавном говорится с улыбкой, и эта улыбка вовсе не умаляет достоинств.

Юмор, объектом которого становятся «свои», очень характерен для евреев. Это свидетельство того, что человек живет в ладу с собой. Это свидетельство силы и уверенности. Когда человек не уверен в себе, он не может позволить над собой улыбнуться. Между тем, объект еврейского анекдота почти всегда — сам еврей. Характерно, что многие антисемитские анекдоты — это слегка перелицованные анекдоты еврейские. Коренное отличие — в объекте и адресате.

Напоследок я расскажу хасидскую историю об одном ученике, который очень любил посмеяться. Его учитель (а он был очень знаменитый человек) как-то сказал: «Если ты воздержишься от шуток хотя бы один год, ты достигнешь очень многого». «Хорошо, — сказал ученик, — я попробую.» Они стали вместе молиться, потому что как раз пришло время, и вдруг учитель слышит смех. «Как же так?! Ты же обещал!». — «Да, но ты молился больше года!». У смешливого ученика было своеобразное чувство времени.

— Но все-таки и в Библии, и в Талмуде улыбка занимает скромное место.

— Скромное. Если вы откроете книгу по аналитической геометрии, вы там вряд ли найдете шутки. Это не значит, что написавший ее математик начисто лишен чувства юмора (он может быть очень остроумным человеком), но существует специфика текста. Кстати, когда смешливый ученик, о котором я только что рассказал, написал книгу, шуток там не было.

ПРИ ПОДДЕРЖКЕ ФОНДА ПИНКУСА
ПО РАЗВИТИЮ ЕВРЕЙСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ДИАСПОРЕ, ИЗРАИЛЬ