О СУТИ МОЛИТВЫ

Раввин Адин Штейнзальц

Существуют самые разные способы выражения религиозных чувств — от действий чисто обрядовых до серьезных решений, которые человек принимает или отвергает в зависимости от того, оценивает он их соответствующими воле Создателя или противоречащими ей. Но самое яркое проявление религиозного чувства — это, несомненно, молитва. Молитва — прямое обращение к Б-гу: совершенно независимо от формы, она по сути всегда остается отчетливым обращением человеческого «я» к Б-жсственному «Ты», и, как и всякое иное обращение, может быть выражением благодарности, жалобой и даже беседой. Многочисленные молитвы, содержащиеся во всех книгах Писания (в особенности в Книге Псалмов, в основе своей являющейся сборником личных и общественных молитв), представляют собой все типы и разновидности молитв. То же можно сказать о молитвах и благословениях, включенных в сидур.

Интимность молитвы

Молитва — наиболее личное проявление связи еврея со Всевышним — произносится ли она наедине в ночной тиши или же в синагоге, повторенная многими голосами. Беседа между человеческим «я» и Б-жественным «Ты» исходит из простой, но чрезвычайно важной предпосылки, что такое обращение возможно, ибо «действительно слышит Г-сподь, внимая гласу молитвы моей» (Псалмы 66:19). Сознание того, что «Ты слышишь молитву из любых уст», движет человеком, когда он высказывает перед Всевышним все личное и сокровенное — свои желания и помыслы. Такая молитва, о которой сказано в Псалмах (102:1): «Перед Г-сподом изольет он душу свою», требует от человека чувства близости к Б-гу. В наших молитвах зачастую Б-г называется «Отцом» («Отец наш, Отец милосердный»). Сын, стоящий перед отцом, чувствует, что он может раскрыть свое сердце, пожаловаться, попросить помощи. Молитва всегда основывается на этом чувстве близости, выраженном в словах, которые мы произносим в Дни Трепета: «Ибо мы — Твои дети, а Ты — наш Отец», и иначе, с более глубинной, мистической стороны: «Мы — Твоя подруга. Ты — наш близкий Друг».

Молитва как предстояние Царю

Но наряду с этой стороной молитвы, есть у нее и другая сторона, связанная с другой точкой зрения на характер взаимоотношения человека с Творцом, точкой зрения, проявляющейся в словах пророка: «Есть ли тот, кто осмелится подойти ко Мне?! — сказал Г-сподь» (Иеремия 30:21), или, иначе «Я — Царь великий, — сказал Г-сподь Воинств, — и Имя Мое устрашает народы» (Малахи 1:14). Здесь передается ощущение трепета перед Б-жественным величием, сознания расстояния между человеком и Всевышним, сознания, от которого человек, по словам Маймонида, «отпрянет, испугается, почувствует себя ничтожной, неразумной тварью...» (Законы основ Торы, 2:2). При таком отправном пункте нет места интимной беседе, молитва приобретает другой характер — характер служения. А когда сама молитва становится священной церемонией, она должна быть соответственно и устроена. Каждое слово в ней должно быть на нужном месте, каждая фраза должна выполнять свою функцию, человек должен быть облачен в особую одежду, каждое его движение должно быть продумано. Молитва начинает напоминать царский прием с его отлаженным церемониалом. Такой обряд может происходить в Святилище Царя, которое символизирует обитание Всевышнего, а может и в любом другом месте — ведь для Его обитания нет ограниченного места в пространстве. «Храм» имеет в этом случае духовный смысл, но в него нужно «войти» перед молитвой так же, как входят в материальный дворец, проходя комнату за комнатой, пока не предстанешь перед Б-жественным Присутствием. Такое ощущение трепета перед Б-жественным величием выражено в словах Экклезиаста (5:1): «Ибо Б-г в небесах, а ты на земле: поэтому да будут речи твои немногословны». Наличие качественной дистанции не позволяет человеку говорить как придется: каждое слово его должно быть взвешено, каждое движение — рассчитано. Не надо думать, что такое отношение к молитве непременно сопряжено с состоянием страха, подавленности; напротив, человек сознает, что удостаивается великой чести — «быть введенным в покои Царя» (Песнь Песней 1:4).

«Отец наш, Царь наш»

Эти две точки зрения, на первый взгляд, совершенно противоположные, сосуществуют в мировоззрении иудаизма. Вот строки из сидура: «Ты дальше, чем все далекое, и ближе, чем все близкое» («Шир га-Ихуд»), или еще: «Если я найду Тебя, Ты скроешься от меня, а если не найду, то Слава Твоя наполнит весь мир». Эта двойственная концепция, называемая в философии трансцепдентно-имманентной (а на языке Каббалы обозначаемая как: «Б-г вне всех миров и наполняет все миры»), является неотъемлемой частью еврейского взгляда на мир. Она обсуждается, прямо или косвенно, во всех книгах по еврейской философии. Классическое для еврейских книг обозначение Б-га как «га-Кадош Барух гу» («Святой, Благословен Он»), а также каббалистическое обозначение Всевышнего «Эйн Соф Барух гу» («Бесконечный, Благословен Он») — само по себе объединяет эти две характеристики: удаленность и приближенность. Удаленность трансцендентность выражается понятием «Кадош» («Святой») или «Эйн Соф» («Бесконечный»), а приближенность/имманентность — понятием «Барух» («Благословенный»). Все это не просто абстрактная проблема, интересующая лишь философов, — она находит свое выражение в самой сути еврейской молитвы. Невозможно понять молитву, не учитывая этой ее двойственности. Уже в одной из самых древних молитв мы видим такой взгляд — «Отец наш, Царь наш». Это внутреннее напряжение — мы предстаем перед Тобой, «либо как дети Твои, либо как рабы Твои» (из молитвы в Рош га-Шана) — сопровождает весь сборник молитв.
Часто молитва, выражающая очищение человека (поскольку она приближает его к Всевышнему), следует непосредственно за молитвой, прославляющей Его святость и величие. Иногда один текст совмещает эти две точки зрения: «Дай нам с миром отойти ко сну, Отец наш, и подними нас назавтра, Царь наш, для жизни» (из молитвы «Маарив»). Засыпает человек как бы на руках у Отца, а встает с постели, готовый к служению Царю.
Эти две точки зрения находят также отражение в споре мудрецов, учреждены ли молитвы праотцами или они учреждены в соответствии с жертвоприношениями (Брахот 266). В зависимости от того, какая из этих точек зрения доминирует, в одних общинах превалирует торжественно-обрядовая сторона, в других — интимно-личная. Но в любом месте и у любого человека всегда присутствуют оба этих аспекта молитвы.

Каждую неделю в синагоге читается определенная часть Торы, называемая недельным разделом. За год полностью прочитывается вся Тора. Каждый недельный раздел имеет название, совпадающее с первыми ключевыми словами раздела (в частности, это может быть и одно слово).
Если в явном виде не указано иное, все ссылки в комментариях даются на книгу Ваикра (Левит).
Рядом с названием недельного раздела указана соответствующая ему неделя (даты): быть может, читателю захочется прочесть недельный раздел и поразмыслить над ним именно тогда, когда это делают религиозные евреи во всем мире.
Понятно, что газетные возможности крайне сужены. Дать хоть сколько-нибудь систематический комментарий даже и небольшому отрывку — невозможно. Поэтому приведенные здесь фрагменты еврейских классических комментариев следует рассматривать лишь как указание на многогранность текста Торы и приглашение к пристальному чтению. Перевод и подбор комментариев — Д. Софронов, консультант и редактор — И. Гиссер.

АХАРЕЙ

«И положит смесь благовоний на огонь пред Б-гом» (16:13)

Смесь благовоний для жертвоприношений изготавливалась «пред Б-гом». то есть, непосредственно в Храме. Ведь мудрый начинает исправление мира с самого себя, в этом источник его искренности и способности влиять на других. Но если наставник излагает этические нормы и изрекает сентенции, хотя в сердце его — пустота, за ним никто не пойдет. («Диврей-шаарей-хаим»)

«А [если] ко входу в Шатер Откровения не принесет для жертвоприношения Б-гу перед Шатром Б-га, то кровь вменена будет тому человеку в вину» (17:4)

Жертвоприношение — урок жертвенности для человека. Но если еврей приносит жертву за пределами Храма, — то есть занимается тем, что выходит за рамки иудаизма, — это приравнивается к бессмысленному кровопролитию, и «кровь вменена будет тому человеку в вину». («Эглей-таль»)

КДОШИМ

«Бойтесь каждый матери своей и отца своего» (19:3)

Родителей надо чтить, и об этом должен помнить не только ребенок, зависящий от них, но и взрослый человек — самостоятельная и независимая личность, которому поддержка родителей не требуется. («Ктав софер»)

«Увещевай, увещевай ближнего своего» (19:17)

Зачем слово повторяется дважды? Воспитание — длительный процесс, и однократный наскок не даст желаемого результата. «Увещевай, увещевай» — и сегодня, и завтра. («Хават-яир»)

«Перед сединой — встань» (19:32)

Подумай о душе прежде, чем наступит старость и побелеет твоя голова: «встань», занимайся Торой и действуй, пока на это есть силы, пока у тебя есть возможность совершать требуемые поступки. (Из хасидских источников)

ЭМОР

«И если дочь когена осквернит себя блудом, то отца своего бесчестит она» (21:9)

Есть грехи, передающиеся «по наследству». Как правило, только закоренелый негодяй способен на тяжкое преступление; обычный человек отшатнется от этого в ужасе, все его естество восстает против такого греха. Поэтому злое начало и подстрекает людей лишь к тем нарушениям, которые кажутся им самим незначительными. Однако сила греха растет как снежный ком и становится все ощутимей из поколения в поколение. Тяжелее всего противостоять именно такому, «наследственному», греху, результату духовного бездействия нескольких поколений. Поэтому если «дочь когена» вдруг совершает столь тяжкий грех — «отца своего бесчестит она», иначе говоря, это свидетельствует о том, что предки подвели. («Имрей шефер») Среди евреев есть и такие: молятся днем и ночью, кичатся своим происхождением и святостью, забывая о воспитании детей. Они читают святую книгу «Зогар», а их дочери в это же время — всякую ерунду, если вообще читают. Результат печален: они «бесчестят отцов своих», которые не удосужились «спуститься с небес» и заняться воспитанием собственных отпрысков. Подобная «святость» — вершина эгоизма, осквернение подлинных еврейских ценностей. («Авней-азал»)

БЕГАР

«И если будете продавать что-либо ближнему своему или покупать что-либо у ближнего своего, не обманывайте друг друга» (25:14)

Деловой человек, молясь Б-гу, нет-нет да и вспомнит о том, что служит источником его заработка, попросит Творца об успехе. Но помнит ли он о Б-ге тогда, когда занимается своим делом? Между тем, за порогом синагоги иудаизм для еврея не заканчивается, а начинается! Если ты честен и прям при заключении торговых соглашений, исполняешь в срок данные тобой обязательства, избегаешь обмана, не взимаешь проценты, пользуешься «гирями выверенными», знай, что все это и есть святое служение, заповеданное Торой. («Меор эйнаим»)

«И не обманывайте друг друга» (25:17)

Таково предостережение Закона. Однако человек, желающий достичь истинной праведности, должен опасаться, прежде всего, самообмана: не лицемерь, приписывая себе качества, которых ты лишен. (Раби Симха-Бунем из Пшисхи)

О пользе бедности

Рабби Шмуэль из Карова отзывался о богатстве с пренебрежением. Это обижало местных богачей. Один из них даже привел ему слова мудрецов:
— Сказано, «давай бедным десятую часть прибыли, и ты будешь богат». Если мудрецы говорят о богатстве, как о награде, — значит богатство вещь хорошая.
— Навоз тоже хорошая вещь, однако мало кто любит его под своим окном.

Говорил рабби Зуся из Аниполя:
— Скажешь: «У Зуси нет денег», — правда твоя. Скажешь: «Зусе не хватает денег», — ложь.

— Моя бабушка всегда молилась, чтобы ее потомки были нищими, — рассказывал рабби Ехиэль-Михл из Злочова. — Не знаю как вы, а я не встречал другой такой странной бабушки. Впрочем, когда я вырос, я понял ее молитву: богатому так трудно не растерять совесть и веру.

Рабби Яаков из Родзимина был очень беден. Однажды местный богач сказал ему:
— Как же ты, такой умный человек, не стыдишься своей нищеты?
— С чего бы мне ее стыдиться?! Я ее ни у кого не украл.

ДЕВУШКА С КРАСНЫМИ ВОЛОСАМИ

Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика

— Впервые вы приехали в Россию, если я не ошибаюсь, в 1989 году, а из каких источников вы черпали информацию о России до этого? И как вы представляли себе Советскую Россию и советского человека?

— В Израиле всегда был очень силен интерес к России. Что же касается меня, то к такому интересу имелись и дополнительные личные причины. Мои родители родом из России и уехали оттуда уже после революции. Моя жена родилась в России. Мой дядя провел немало лет в Гулаге. Меня учил раввин, проживший значительную часть жизни в Советской России и имевший весьма тяжелый советский опыт. Еще один важный источник информации — толпы людей, приехавших из СССР и бывшего СССР в Израиль. Они, разумеется, как у вас раньше говорили, лица еврейской национальности (прямо надо сказать: далеко не все), но от этого вовсе не перестают быть советскими людьми (хотя потихоньку меняются). В Израиле я сталкиваюсь с ними на каждом шагу. В общем и целом пищи для размышлений у меня хватало.

— В части российской публицистики слова «советский человек», «хомо советикус», «совок» — стали оскорбительными ярлыками. Забавно смотреть, как оппоненты честят друг друга «совками». При этом они даже не подозревают, что «несовку» просто не пришло бы в голову использовать это уничижительное клише.

— Когда я говорю «советский человек», я никого не хочу обидеть или, тем более, заклеймить. Я просто хочу сказать, что коммунистический режим наложил определенную печать на всех граждан.

— Что вы имеете в виду?

— Дать в двух словах серьезный социально-психологический портрет невозможно. Я перечислю только некоторые его черты, которые представляются мне важными. Например, страх, который пропитывал все поры советского общества. Когда человек боится, он ведет себя не так, как свободный человек. И как следствие страха — недоверие, которое люди питали друг к другу. В обществе, где героем был Павлик Морозов, родители не могли доверять детям. Жена могла доносить на мужа и чувствовать себя при этом настоящей патриоткой. Мужчина и женщина могли со взаимным удовольствием делить ложе, однако это вовсе не давало гарантии от взаимных доносов. А сосед но коммунальной квартире, которому захотелось улучшить жилищные условия?! А заместитель начальника, которому захотелось стать начальником?!

Ну и кроме того, страх и недоверие порождают ложь. Когда люди боятся говорить то, что они на самом деле думают, они начинают лгать. Люди приучались лгать с пеленок. Эти вещи определяют психологию и самые разнообразные аспекты поведения. Вы к этому привыкли, все привычное незаметно— человеку со стороны это хорошо видно. Или вот, например, Сталин говорил, что благодарность — собачья добродетель. Кому хочется быть носителем собачьих добродетелей? То есть в течение трех поколений в России формировался совершенно особый психологический тип. Конечно, после смерти Сталина давление на человека стало помягче. Но все равно все эти стереотипы в той или иной форме еще более тридцати лет воспроизводились.

— И вы считаете такой психологический портрет полным?

— Речь вовсе и не идет о полном психологическом портрете, это в кратком разговоре заведомо невозможно — я же с этого начал. Я сейчас говорил о человеке лишь в его специфическом советском измерении, о тех его важных внутренних чертах, которые определялись политическими условиями его существования.

— Так. Диагноз советскому человеку вы поставили, А как быть с человеком постсоветским? — Главная его проблема, что он очень уж долго был советским. То, что было ему когда-то навязано, стало частью его сущности. Сейчас, как вы сами только что сказали, этого состояния стыдятся, во всяком случае некоторые стыдятся, и хотят каким-то образом от него избавиться. Но, вот, только как? Нельзя же просто сделать вид, что это был какой-то кошмарный сон, нельзя просто вычеркнуть эти десятилетия из истории, притвориться, что их как бы и не было, нельзя в один момент стать иными. Это совершенно невозможно. И потом, если люди хотят меняться, у них должен быть какой-то идеал, понимание, в какую сторону двигаться.

Один из таких идеалов — досоветское состояние: вернуться назад, в дореволюционную Россию. Я хотел бы продемонстрировать утопизм этой идеи на очень простом примере. Девушка, которая в один прекрасный день перестает себе нравиться, решает совершить маленькую личную революцию и красит себе волосы в зеленый цвет.

— Мне кажется, красный был бы революционней.

— Пожалуйста, красный так красный. Проходит два дня, она смотрится в зеркало, и ей начинает казаться, что революция, пожалуй что, не удалась. Ничего страшного: она больше не повторяет революционную процедуру и через некоторое время становится самой собой. Теперь представьте себе, что она ходит в красных волосах долгие годы. И вот она перестает краситься в надежде вернуться к тому — давнему доперекрасочному состоянию. Ничего не получится: прежних кудрей уже нет.

В 20-х годах возврат еще был возможен, сейчас — нет. «Советское» — это маска, которая со временем превратилась в лицо. Советская власть рухнула, но советский человек остался в постсоветском: он не стал добрее, лучше, созидательнее.

— Но что-то изменилось?

— Конечно, изменилось: теперь стало возможно, ничего не опасаясь, нести публично любую околесицу.

— И все-таки: что же делать нашей красноволосой женщине, которая чувствует дискомфорт, глядя в зеркало?

— Не морочить себе голову глупостями, а родить детей — она пока что еще вполне в фертильном возрасте!

ПРИ ПОДДЕРЖКЕ ФОНДА ПИНКУСА
ПО РАЗВИТИЮ ЕВРЕЙСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ДИАСПОРЕ, ИЗРАИЛЬ