ВОЗВРАЩЕНИЕ В КУЩИ

Михаил Горелик
Почему память о кущах-шалашах настолько важна, что традиция требует «сидеть» в них во время празднования Суккот, и это длится уже больше трех тысяч лет?

Ивритское слово «суккот», превратившееся в название праздника, традиционно переводится на русский язык «высоким штилем»: «кущи». Попросту же оно означает «шалаши». Праздник посвящен тем шалашам, в которых жили наши предки в пустыне, выйдя из Египта. В память об этих временах евреи во всем мире сооружают к началу Суккот «шалаши» — времянки с крышей из подручного материала растительного происхождения с местной спецификой: скажем, в Стране Израиля крышу обычно покрывают пальмовыми листьями, в России — лапником. Повеление праздновать Суккот, живя в кущах-шалашах, содержится в Торе, и оно названо там «вечным установлением для всех поколений».

Четко определено в Торе время празднования: это неделя, начинающаяся 15 числа месяца тишрей. В тексте говорится, что время это связано со сбором урожая. Означает ли сказанное, что Суккот — обычный земледельческий праздник?

Нет никаких оснований так думать. На вопрос: в чем смысл этого праздника в шалашах, — Тора дает такой ответ: «Дабы из поколения в поколение знали. что в кущах поселил Я сынов Израиля, которых вывел из Египта, Я — Всевышний!».

Положа руку на сердце, ответ этот на первый (а может быть, и не только на первый) взгляд вовсе не представляется исчерпывающим — напротив, он не может не порождать новых вопросов. Позволительно спросить: почему, собственно говоря, эти сведения выделены из череды многих прочих, о которых сообщает Тора? Почему именно их необходимо передавать из поколения в поколение? Ну и кроме того, напрашивающийся вопрос: почему так уж необходимо праздновать Суккот именно в «шалашах», почему не вспомнить о давних событиях дома, как это происходит во время других еврейских праздников?

Раввин Адин Штейнзальц
Когда мы вышли из Египта, кущи были нашим жилищем, и вот теперь Всевышний требует от нас вновь ненадолго вернуться в них, чтобы вспомнить об Исходе.

Кущи. Южная Германия, конец XVIII века. Музей Израиля, Иерусалим

Суккот, точно так же, как Песах и Шавуот, связан с исходом из Египта, однако у Суккот есть одна интересная особенность: в отличие от этих двух праздников, он никак не соотносится с какими-то конкретными событиями, происходившими в определенное время. Из Торы известно, что в дни празднования Суккот в пустыне вообще не происходило ничего особенного, во всяком случае, ничего такого, что заслуживало бы внимания и упоминания. Понятно, что сама по себе жизнь в кущах во время странствования по пустыне вовсе не была чем-то из ряда вон выходящим, и уж тем более здесь нет и намека на какое-то чудо.

Итак, кущи ни в коей мере нельзя считать фактором первостепенной важности в истории исхода евреев из Египта. Но в таком случае непонятно, почему они так выделены в Торе? Действительно, ведь даже в честь поразившей воображение народа манны небесной не было учреждено какого-то особого праздника. Почему же этого удостоились именно кущи?

Когда мы вышли из Египта, они были нашим жилищем, и вот теперь Всевышний требует от нас вновь вернуться в них на определенное время, чтобы вспомнить об исходе. Таким образом, как и во все другие праздники, мы моделируем ситуацию далекого прошлого. В данном случае — ситуацию поколения пустыни.

Смысл праздника Суккот можно определить как возвращение народа от обычного устойчивого состояния, связанного с укорененностью на земле, к состоянию кочевья и абсолютной свободы от сил материального мира.

Суккот завершается праздником Симхат-Тора (Радость Торы), и это, разумеется, не случайно: ведь Суккот имитирует скитания по пустыне — путь, который был необходим для получения Торы.

Теперь мы подходим к вопросу о времени празднования: почему Суккот совмещен с моментом окончания сбора урожая? Связь здесь очевидна, и надо подчеркнуть, что это обратная связь. Иными словами. Суккот намеренно противопоставлен жатве. Неделя кущей приходится на ту пору, когда заботы, связанные со сбором урожая, остались позади, и крестьянин может спокойно сидеть дома и наслаждаться плодами своего труда: ведь у него нет больше причин оставаться в поле.

Однако в праздновании Суккот этой крестьянской радости противопоставляется иной аспект реальности: речь идет о нашей независимости от закономерностей материального бытия, ибо мы подчиняем его более значимой и высокой цели. Поэтому, вместо того. чтобы сидеть дома и беззаботно радоваться, мы уходим из дому в кущи. Этот уход должен хотя бы на время возвращать нас к состоянию той свободы и уверенности в завтрашнем дне, в которой мы пребывали, когда наш народ был еще юн и странствовал по пустыне.

Каждую неделю в синагоге читается определенная часть Торы, называемая недельным разделом. За год полностью прочитывается вся Тора. Каждый недельный раздел имеет название, совпадающее с первыми ключевыми словами первой фразы раздела (в частности, это может быть и одно слово).
Если в явном виде не указано иное, все ссылки в первом комментарии даются на книгу Дварим (Второзаконие), в последнем — на книгу Берешит (Бытие).
Рядом с названием недельного раздела указана соответствующая ему неделя (даты): быть может, читателю захочется прочесть недельный раздел и поразмыслить над ним именно тогда, когда это делают религиозные евреи во всем мире.
Понятно, что газетные возможности крайне сужены. Дать хоть сколько-нибудь систематический комментарий даже к небольшому отрывку — невозможно. Поэтому фрагменты еврейских классических комментариев в изложении Цви Одессера следует рассматривать лишь как указание на многогранность текста Торы и приглашение к пристальному чтению.

12 сентября — 18 сентября
ААЗИНУ (ВНЕМЛИТЕ) (32.1 - 32.52)
Внемлите, небеса, и я говорить буду...

Песнь «Внемлите, небеса» являет собой пример возвышенной поэзии, что ощутимо даже в переводе. Изобилующая ярчайшими образами, она преисполнена благородного чувства и глубины мысли. Это изумительная пророческая песнь, в которой уже нет ни наставлений, ни обличений, ни увещеваний.

В сжатом виде пред нами проходит вся история Израиля. Избранному народу надлежит знать о том, что произойдет с ним после покорения Ханаана вплоть до ) прихода Машиаха. Всевышний наказывает врагов еврейского народа — таков один из лейтмотивов этой песни. Но если народ Израиля несет наказание за свои собственные грехи, чем виноваты те, кто исполняет волю Всевышнего? Ответ таков: враги отнюдь не помышляют об исполнении Его воли. Живя в Египте, евреи были обязаны выполнять разного рода работы: таким образом платилась дань хозяину страны — фараону. Но египтяне перегнули палку: они «изнуряли» наш народ «тяжкими работами», «поработили» их «тяжелым трудом» (Шмот (Исход) 1.11; 1.14) и, согласно преданиям, жестоко издевались над ним.

Как Всевышний мог допустить все это? Ненависть отдельных народов по отношению к евреям служит инструментом, с помощью которого забывчивым потомкам Иакова напоминают об их истинном предназначении. Но ненависть нечестивцев по отношению к заповедям и к правилам поведения в этом мире намного превосходит неприязнь к самим евреям. Евреев чаще притесняли не за отказ от заповедей, а как раз за то, что они не желали отступиться от своей миссии!

Но «Он отметит за кровь рабов Своих, и воздаст мщение врагам своим, и очистит землю Свою и народ Свой!» (32.43). Поскольку мы видели, что осуществились все предыдущие предсказания, мы смеем утверждать, что в скором будущем нам предстоит стать свидетелями воплощения в жизнь заключительных слов пророчества.

19 сентября— 25 сентября
Если праздник совпадает с субботой, как в этом году праздник Суккот, во время чтения Торы зачитывают специальные фрагменты, внутренне связанные с идеей этого праздничного дня. В ежедневных чтениях и чтении Свитка в понедельник и четверг повторяют раздел, который читали до праздника.

Обыкновенно в подобных случаях очередной недельный раздел сдвигается на следующую неделю. На сей раз этого не происходит. Следующая суббота совпадает с праздником Шмини Ацерет, поэтому недельный раздел опять необходимо было бы перенести.

Однако дело не только в этом. Очередной раздел — Браха. Это последний, завершающий раздел Торы, и он в принципе не читается как недельный: его читают в день Симхат Тора, сразу же переходя к самому первому разделу Торы — Берешит, чем символизируется непрерывность изучения Торы.

26 сентября — 2 октября
Если праздник совпадает с субботой, как в этом году Шмини Ацерет, во время чтения Торы зачитывают специальные фрагменты, внутренне связанные с идеей этого праздничного дня. См. также комментарий к предыдущей неделе.

3 октября — 9 октября
БЕРЕШИТ (В НАЧАЛЕ) (1.1 - 6.8)
В начале сотворил Всевышний...

Когда, записывая Тору, Моше (Моисей) дошел до слов (1.26), он обеспокоился. «Ведь есть такие, кто сочтет эти слова доказательством признания истинности многобожия», — сказал он Всевышнему. «Пиши, а тот, кто хочет ошибиться, — пусть ошибается!» — ответил ему Творец. Следующие слова в тексте Торы — «и сотворил Всевышний человека» (1.27).

Обращение Всевышнего — «сотворим» — относится к высшим духовным существам, ангелам. Творец испросил их согласие на создание человека, подобного им по своему духовному потенциалу. Этим Он учит правилам поведения с теми, кто зависим от нас: несмотря на то, что реально от них ничего не зависело и Он не нуждался в их согласии для решения, Всевышний советовался с ангелами, чтобы не унизить их пренебрежением.

Адам — «человек». Это существительное на иврите не имеет множественного числа, дабы научить нас тому, что каждый человек уникален. Человек — единственное из творений, кому дарована свобода выбора и воли. В этом он уподоблен своему Творцу. Но в силу ограниченности разума человек может обратить свои силы и ко злу. Потому-то и сказано «по подобию нашему» (1.26), то есть лишь по сравнению с другими сотворенными мы относительно подобны Ему. (Кидмутейну — подобно нам, а не бидмутейну — как и мы).

ДОРОГА КОРОТКАЯ, НО ДЛИННАЯ
Сколько лет было Рахели, когда Яаков поцеловал ее?

Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика

— Рамбан, комментируя приказ фараона об уничтожении всех новорожденных еврейских мальчиков, пишет, что, несомненно, этот приказ не был да и не мог быть официальным и как таковой не мог быть публично обнародован: избиение младенцев должно было, по мнению Рамбана, осуществляться вне обычных правовых рамок.

Непонятно. Неужели фараон затруднился бы отдать такое распоряжение официально? В чем, собственно, проблема? Он что, испугался мирового общественного мнения или думской оппозиции? МВФ бы ему транш очередной не выделил?

— В отличие от вас, у Рамбана было о мире еврейское средневековое представление, согласно которому невозможно быть злодеем настолько, чтобы публично отдать приказ об убийстве младенцев.

Рамбан считал, что есть вещи, которые в принципе невозможны, поскольку противоречат человеческой природе. Он, конечно, понимал, что в разных культурных мирах действуют разные системы нравственных ценностей, но, анализируя фараонов указ. он не смог кардинально освободиться от собственного взгляда на жизнь.

— А как в свете только что сказанного понимать знаменитый псалом «На реках Вавилонских», где говорится, что блажен тот, кто разобьет вавилонских младенцев о камни? Я правильно цитирую? С переводом все в порядке?

— Все в порядке, правильно.

— Я понимаю, что тут возможны разнообразные аллегорические толкования, но все-таки, как быть с непосредственным смыслом?

— Ну прежде всего, указ фараона и псалом, которые вы ставите рядом, — это тексты разной природы. Указ фараона — плод холодного ума, решающего стратегические задачи. Псалом — вопль потрясенного человеческого сердца, пережившего ужасы падения Иерусалима. Указ фараона — практическое указание, обязательное к исполнению, псалом — бессильное проклятье униженных и оскорбленных. не имеющее никаких шансов в обозримое время осуществиться. При всем при том обратите внимание на следующее. Несмотря на пылающую ненависть к Вавилону, псалмопевец нигде не говорит: мы тебе отомстим, мы разобьем твоих младенцев о камни. Смысл проклятий заключается в том. что врагам воздается той же мерой, которой они меряли, что наступит день. когда и их дети тоже будут убиты, но автор псалма не берет на себя роль палача. Возмездие в руках некоего анонимного персонажа. Даже в минуту страшного неконтролируемого гнева псалмопевец не может себе представить, что он сам или кто-то из его народа убивает детей.

— Вы считаете, что тут так уж принципиально: «некто» или «мы»? Разве по смыслу это не одно и то же?

— Совершенно не одно и то же. Автор псалма сказал именно то, что хотел сказать. Местоимение «мы» проходит по всему тексту, но в самый драматический момент оно вдруг исчезает и возникает еще один персонаж — агент яростного гнева и справедливости, но он не один из нас, он не «мы». Такой прием применяется в Библии неоднократно.

Отношение к детям у евреев в древности резко отличались от отношения окружающих народов: детей не убивали, не приносили в жертву, не считали имуществом, дети, даже маленькие дети, были субъектами права, их права должны были соблюдаться, а нанесенный им ущерб — компенсироваться, причем обсуждается механизм компенсации. В Талмуде рассматривается вопрос кто, при каких обстоятельствах и насколько сильно имеет право ударить ребенка.

— В Библии и Талмуде действует много детей?

Да, особенно если сравнить с классическими текстами других народов. Причина. в частности, в том, что для евреев семья имела несоизмеримо более важное значение, чем, скажем, для греков. Библия описывает семейную ситуацию и описывает детей. Порой дети возникают как поэтическая метафора, исполненная нежности: например, когда Давид сравнивает свою душу с младенцем, оторванным от груди. Разнообразные упоминания детей разбросаны по тексту, обыкновенно это пассивные малозначительные образы, но отнюдь не всегда. Например, когда Яаков встречает Рахель у колодца.

— Но, помилуйте, она же была не ребенком — она была прекрасной девушкой, и он сразу влюбился и поцеловал ее.

— Вы интерпретируете этот поцелуй совершенно неверно. Как раз поцелуй Яакова именно о том и свидетельствует, что Рахель была еще девочкой. Будь она девушкой, незнакомец не мог бы публично поцеловать ее ни при каких обстоятельствах. Согласно нашему преданию, ей было тогда семь лет. Когда ей исполнилось четырнадцать (то есть она вошла в брачный возраст), Яаков на ней женился.

— Вы могли бы рассказать какую нибудь историю о детях из Талмуда?

— Пожалуйста. Однажды один из самых знаменитых мудрецов Талмуда — рабби Иегошуа бен-Хананья — спросил у мальчика на развилке дорог, какая из них быстрее всего приведет в город. Мальчик сказал: вот эта дорога короткая, но длинная, а та — длинная, но короткая. Рабби Иегошуа поехал по короткой и был в конце концов вынужден вернуться из-за скал, колючек и прочих радостей. «Что ж ты сказал, что она короткая?!» «Я сказал: короткая, но длинная.»

— Ну и что Иегошуа? Надрал ему уши?

— Нет! Он умилился и восхитился!

— Рассказанная вами история превратилась в классическую арифметическую задачку — я помню ее с четвертого класса. Две дороги разной длины и с разным грунтом. Два всадника. Кто быстрее.

— С историями из Талмуда так бывает довольно часто. В превращенном виде их можно найти в самых неожиданных местах.

В молитве Шма («Слушай, Израиль») содержится призыв Торы любить Всевышнего, «служа Ему всем сердцем». «Служить всем сердцем» — что это значит? Талмуд отвечает: служить молитвой.

Одна из самых трудных для исполнения заповедей иудаизма — несомненно, молитва. Казалось бы, что может быть проще, чем несколько раз в день прочитать текст по книжке и тем самым выполнить заповедь? Однако каждый молящийся знает, что это совсем не так, что главная сложность в молитве — тяжело достигаемая внутренняя сосредоточенность. По словам наших мудрецов, «молитва без сосредоточенности — как тело без души». Чтобы достойно исполнить заповедь, человек должен мобилизовать все свои душевные силы и достичь состояния, при котором слова, написанные для всех, с максимальной искренностью выражают его собственные переживания. В молитве Шма («Слушай, Израиль») содержится призыв Торы любить Всевышнего, «служа Ему всем сердцем». «Служить всем сердцем» — что это значит? Талмуд отвечает: это значит — служить молитвой.

Конечно, так молиться чрезвычайно трудно. ведь молитва заключена в жесткие рамки, казалось бы, исключающие все личное и непосредственное. Можно ли разрешить это противоречие, заложенное в самой природе формальной молитвы?

В Талмуде утверждается, что молитвы ввели в обиход праотцы еврейского народа: Авраам — Шахарит (утреннюю молитву), Ицхак (Исаак) — Минху (дневную) и Яаков (Иаков) — Маарив (вечернюю). С другой стороны, там же содержится и иная версия: молитва соответствует храмовым жертвоприношениям — отсюда высокая упорядоченность и конкретность текста и времени молитв.

Мы называем Авраама, Ицхака и Яакова «праотцами», в то время как Моше (Моисея), получившего Тору на Синае, — «нашим учителем».

От предков человек получает наследственные свойства — как физические, так и духовные: от учителя — знания и нормы поведения.

Наши праотцы обладали исключительными душевными свойствами, так или иначе унаследованными всеми евреями: Тора, полученная на горе Синай, определила наш образ жизни и мировоззрение. Молитвы праотцев дали нам потенциальную возможность достичь чистосердечности в нашей молитве, тогда как молитвы, соответствующие храмовым жертвоприношениям, устанавливают рамки, в которых выражаются наши чувства и желания.

Праотцы создали духовное служение молитвой, и нам по наследству передалось умение вести себя, подобно им. Определенные время и текст молитв создают форму, способную ответить духовным потребностям каждого: конкретные тексты молитв включают в себя все традиционные еврейские ценности — исторические и философские, индивидуальные и общественные; пропуская эти тексты через свою собственную личность, произнося их. еврей создает полноценный духовный мир.

Строгая и упорядоченная структура молитвы требует сосредоточенности и самоуглубления без всякой зависимости от сиюминутных прихотей и настроения.

Именно трудность в произнесении заранее установленного текста молитвы заставляет человека относиться к ней с большей серьезностью, сочетая потребность в индивидуальном искреннем самовыражении с обязанностью делать это в строго определенных рамках.

Можно найти отображение этой концепции в самих словах молитвы. Часто повторяемое в ней обращение к Всевышнему «Авину Малкену» — «Отец наш, Царь наш». С точки зрения индивидуума как наследника наших праотцев. Всевышний — отец, с позиции личности как составной части общества, как ученика великих наставников нашего народа. Всевышний — наш единственный царь.

Молитва учит: веди себя так, как если бы ты был одним из праотцев, дай волю своим спонтанным чувствам и стремлению к близости со Всевышним, проси, благодари, исповедуйся, но — делай это каждый раз вместе со всей общиной.

И если, как бы ни было это сложно, синтез индивидуального и общего оказывается успешен, происходит по сути объединение наследия праотцев и мудрецов, и тогда наш Отец и Царь, если будет на то Его воля, услышит нашу молитву.

Давид Палант

ПРИ ПОДДЕРЖКЕ ФОНДА ПИНКУСА
ПО РАЗВИТИЮ ЕВРЕЙСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ДИАСПОРЕ, ИЗРАИЛЬ