Курс «Агада»   |   Программа «Лимудим»   |   Образов. центр   |  Метод. кабинет   | Гл.страница
x
x

Таким образом, формальная структура нашей птихты выглядит следующим образом:

Если рассматривать заключительное толкование р. Ицхака само по себе, то смысл его понятен: грехи человечества повлекли сокрытие Б-жественного присутствия, а праведность праотцев (от Авраѓама до Моше) способствовали воцарению Творца на земле. Однако в рамках птихты это толкование вместе с остальными приобретает новые смысловые оттенки. Заметим, что между «дальним» и «ближним» стихами есть некоторая связь на фонетическом уровне (кала – калот)[65]:
«Пришел я в свой сад, сестра моя, невеста (кала)...»
«И было в день, когда окончил (калот) Моше устанавливать скинию...»
Подобная игра созвучий играет в талмудической литературе далеко не второстепенную роль. В данном случае она намекает на то, что в первом и последнем толковании птихты речь идет об одном и том же, или, более осторожно, – что мы вправе сопоставить содержание первого и последнего блоков птихты[66]. Другими словами, установление Мишкана ассоциируется со свадебным торжеством, где жених – это Всевышний, а невеста – народ Израиля. (Если принять во внимание высказывание р. Ханины, то речь идет о хупе). Продолжая сопоставление и принимая в расчет высказывание
р. Танхума (3), мы понимаем, что прогневавшая царя матрона – это согрешившие Адам и Хава (и продолжавшее грешить человечество), а дворец, из которого царь выгнал матрону, – это ган Эден. Вспомнив неявное сопоставление сада, упомянутого в «Шир ѓа-ширим», с Эдемским садом в толковании р. Танхума, можно заключить, что установление Мишкана – начало возвращения человечества в ган Эден (которое должно завершиться с приходом народа Израиля в Эрец Исраэль, построением Храма и установлением царства Б-жьего на земле). Причем это возвращение обеспечивает народ Израиля (от Авраѓама до Моше и далее), который, выступая в роли невесты Всевышнего, представляет все человечество в целом и несет за него ответственность.
Теперь мы можем вернуться к открывающему птихту машалю:
Машаль
царь
Нимшаль
Всевышний
матрона
Адам (человечество)
дворец
ган Эден
царь разгневался и выгнал матрону

Изгнание из ган Эдена
матрона вне дворца
Всевышний принимает жертвы на Небесах (стих о жертвоприношении Ноаха)
царь решил вернуть матрону
Благодаря заслугам праотцев
просьба матроны
Возможно, просьба о том, чтобы Всевышний пребывал в среде Израиля (см. «Шмот», 33:12-16)
царь удовлетворяет просьбу матроны
Всевышний принимает жертвы, возвращая Шхину на землю
(на языке стиха из «Шир ѓа-ширим» – приходит в Свой сад, к Своей невесте)
Мы не будем продолжать выяснение всех смысловых нюансов птихты. Хотелось лишь продемонстрировать, как из, казалось бы, разрозненных, лишь формально связанных блоков возникает общая насыщенная игрой значений тема.
Согласно нашему взгляду,[67] талмудическая литература (по крайней мере, ее агадическая часть) во многом основана на подобном типе построения дискурса. Редакторы Мишны, сборников мидрашей и Талмуда имели дело с разрозненными блоками, вроде тех, с которыми мы сталкивались в птихте. Их работа состояла в соединении и упорядочении этих блоков по своего рода формальным правилам. При этом, соединяя и группируя блоки, редакторы, конечно, могли следовать ассоциативному или тематическому принципу, но могли иметь и сверхзадачу – подобно даршану, строящему птихту, они могли стремиться именно за счет сочетания блоков выразить определенную мысль, идею, которая бы возникала из взаимодействия смыслов каждого из блоков некого текстового массива. Этот особый способ «выстраивания» смыслов задает тот тип тщательного анализа этих текстов, который только и может обеспечить возможность их понимания. Именно указанный способ, на наш взгляд, определяет нерв талмудической литературы и ее сложность.
В заключение этого раздела проиллюстрируем примеры еще двух распространенных типов связей между блоками. Один из них – связь по авторству. Вот пример из трактата «Шабат» (10б, 11а):
И еще передал Рава б. Мехасья от имени р. Хамы
б. Гурьи со слов Рава:
– Да не выделит отец одного из сыновей своих. Ведь Яаков подарил Йосефу одежду, которая стоила всего на две монеты больше, чем одежда других сыновей. И позавидовали ему братья. А обернулось это тем, что спустились отцы наши в Египет.
И еще передал Рава б. Мехасья от имени р. Хамы
б. Гурьи со слов Рава:
– Пусть человек селится в городе недавно построенном, так что день его основания близок, а грехи малы и не успели умножиться. Ибо сказано: «Вот город этот близко, чтобы укрыться в нем, и он мал...» («Берешит», 19:20). Зачем Лот говорит ангелу: «Город этот близко... и он мал»? Разве не могли они оба видеть это? Нет, не о расстоянии идет речь и не о размерах города, а о том, что день основания его близок, а грехи малы и не успели умножиться.
И еще передал Рава б. Мехасья от имени р. Хамы б. Гурьи со слов Рава:
– Если крыши города выше синагоги, город этот непременно будет превращен в руины. Ибо сказано: «...поднять дом Б-га нашего – восстановить его из руин» («Эзра», 9:9). Но это только о высоте крыш, к колоннам и башням домов запрет не относится.
Перед нами три высказывания на совершенно разные темы. Их связывает лишь то, что все они переданы Равой б. Мехасьей от имени р. Хамы б. Гурьи со слов Рава.
Наиболее естественный тип связи – тематический, – конечно, также часто встречается в талмудической литературе. Вот пример из трактата «Шабат» (153а):
Мы учили слова р. Элиэзера:
– За день до смерти покайся.
Спросили р. Элиэзера его ученики:
– А разве знает человек, когда умрет?
– Тем более покайся сегодня на тот случай, если умрешь завтра, и всю жизнь посвяти покаянию. И мудро сказал Шломо: «Пусть всегда будут белы одежды твои, и да не оскудеет оливковое масло на голове твоей» («Коѓелет», 9:8).
Сказал р. Йоханан б. Закай:
– Вот притча о царе, что пригласил рабов своих на пир и не назначил им время. Глупые рабы пошли к своему ремеслу, говоря: «Мы еще успеем, пока во дворце будут готовиться». Смышленые же украсились и сели у входа во дворец, говоря: «Разве у царя есть в чем-то недостаток?» Вдруг попросил царь рабов войти. Смышленые вошли украшенными, а глупые – замаранными. Смышленым царь порадовался, на глупцов разгневался. Сказал: «Те, кто украсился для пира, пусть сидят, и едят, и пьют; те же, кто не украсился, пусть стоят и смотрят».
Диалог р. Элиэзера с учениками и высказывание р. Йоханана
б. Закая связаны тематически: человек должен быть готов ко дню смерти, ему следует вовремя покаяться. Вместе с тем метафора из «Коѓелета», как ее понимает р. Элиэзер, очень похожа на метафору в притче р. Йоханана б. Закая, хотя буквального совпадения мы не находим. Заметим также, что тематическая связь не лишает текст дискретности; он остается составленным из блоков.

В дальнейшем при анализе фрагментов, разбираемых в данном курсе, мы будем стараться выявлять их структуру и способ построения, используя введенную терминологию.

Далее >>

[65] Мы используем здесь замечание Й. Хайнемана, см. Драшот бе-цибур би-ткуфат ѓа-Талмуд («Публичные проповеди в эпоху Талмуда»), И-м, 1982, с. 41 (на ивр.).
[66] Ср. метод гзера шава.


Ваша оценка этой темы
1 2 3 4 5